Миссия Маккензи
Шрифт:
– Я счастлив, когда делаю что-то вместе с тобой.
– Ты делаешь всё очень хорошо, полковник Маккензи. Когда мы едем в Вайоминг?
Джо, уже привыкший к манере Кэролайн неожиданно менять тему разговора, дальше повел ее в танце.
— В следующем месяце. К сожалению, у меня будет свободна только одна неделя, но мы сможем снова вернуться туда к Рождеству.
– Хорошо. Я переговорила с руководством, и мне пообещали назначение на те проекты, которые будут поближе к тебе. Конечно, теперь мне не придётся работать на Военно-воздушные силы. Я могу работать в Балтиморе, пока ты в Лэнгли. Ездить с работы в пригород не так уж плохо.
— Не плохо, — сказал он с сомнением, — но мне не по себе от мысли, что тебе придется ежедневно бороться с сумасшедшим движением.
Она немного отодвинулась и медленно приподняла брови.
— Мне? – уточнила она после отмеренной паузы.
Джо едва не расхохотался.
— Я должен быть как можно ближе к базе, — объяснил он, подавляя смех.
— О! — Она секунду подумала, а потом согласилась. — Хорошо, так и быть. Но ты должен будешь уделять мне больше времени, потому что я люблю спокойствие, а борьба на дорогах этому отнюдь не способствует. Я дам тебе знать, когда придумаю, как ты сможешь вернуть мне должок.
Все еще борясь со смехом, он придвинул Кэролайн к себе, наслаждаясь ощущением ее гибкого тела.
— Ты понравишься Мэри, — выдохнул он.
***
Она действительно понравилась Мэри.
Обе женщины немедленно подружились, обнаружив друг в друге родственные души. Кэролайн полюбила не только его семью, но и Вайоминг, и преуспевающее коневодческое ранчо на вершине горы Маккензи. Место было замечательным, а дом на ранчо — одним из самых счастливых мест, каких ей приходилось видеть.
Мэри Маккензи была невысокой, изящной женщиной с прозрачными серо-голубыми глазами, светло-каштановыми волосами и самым здоровым в мире цветом лица. На первый взгляд она казалась несколько простоватой, но к концу дня Кэролайн разглядела небесную чистоту черт лица Мэри и решила, что ее свекровь невероятно красива.
Несомненно Вульф Маккензи тоже считал, что его жена — красавица, так как, что бы не происходило, в его взгляде, обращенном на жену, светились любовь и желание.
Она никогда не видела двух мужчин, более похожих друг на друга, чем Джо и его отец. Единственным заметным различием являлись глаза: у Вульфа они были чернее ночи, в то время как у Джо светились голубыми алмазами. Глядя на Вульфа, она могла легко понять, почему Джо считал, что его отец способен убить человека, оскорбившего его сына. Вульф Маккензи всегда защищал свое. Как и его сын, он был настоящим воином.
Ростом Мэри значительно уступала сыновьям, даже тринадцатилетнему Зейну, самому серьезному из всех. Майкл учится в колледже, и она сможет познакомится с ним не раньше Рождества. В свои шестнадцать Джошуа почти догнал ростом Вульфа и Джо. Джош был настоль же открыт и беззаботен, насколько скрытен и молчалив Зейн, смотревший настороженно и пристально. В мальчиках просматривалась та же самая опасная энергия, какая горела в Джо и в Вульфе.
Еще была Марис. В одиннадцать лет она оставалась слишком маленькой для своего возраста. Изящной комплекцией и великолепным цветом лица она походила на Мэри, но ее волосы были совсем светлыми, а глаза такими же черными, как у Вульфа. Марис тенью следовала за отцом. Ее маленькие ручки усмиряли и успокаивали капризных лошадей не хуже сильных рук Вульфа.
Когда Кэролайн впервые увидела Джо с лошадями, ей открылась еще одна черта его характера. Он был бесконечно терпелив с ними и ездил верхом так, будто родился в седле. Что почти соответствовало истине.
Она стояла у кухонного окна, наблюдая за Джо, Вульфом и Марис, которые осматривали в загоне высокую черную кобылу – любимицу Мэри.
Свекровь подошла и встала рядом, инстинктивно чувствуя, за кем наблюдает Кэролайн.
— Он замечательный, правда? — вздохнула Мэри. — Я полюбила его сразу как увидела. Ему было шестнадцать. На свете мало таких мужчин как Джо. Он был мужчиной даже тогда. Я имею в виду истинный смысл этого слова. Конечно, я сужу пристрастно. И ты тоже, правда?
— Я дрожу от одного взгляда на него, — мечтательно призналась Кэролайн и рассмеялась. – Только не говорите ему. Иногда он слишком полковник, и я стараюсь не давать ему уж очень командовать.
— О, он знает это. Ты тоже заставляешь его дрожать. Джо пытается все держать под контролем, уж я то знаю. Его отец вызывает во мне дрожь почти двадцати лет. Как ты считаешь, это передается по наследству?
— Вероятно да. Посмотрите на Джошуа и Зейна.
— Знаю, — вздохнула Мэри. – Мне жаль всех этих девочек в школе. И всех тех бедных девушек в колледже, у которых не будет времени привыкнуть к Майклу, как было с девочками, с которыми он рос. Правда, это не очень помогало.
— Марис отыграется на мальчиках.
Через окно она наблюдала, как Джо легко перепрыгнул через забор и направился к дому. Вульф взъерошил Марис волосы и последовал за сыном, оставив девочку с лошадью.
Оба мужчины вошли в дом. Их высокие, широкоплечие фигуры сразу заполнили кухню, сделав её слишком маленькой. Они принесли с собой запахи земли, лошадей, сена и свежего воздуха, смешанного с мужским потом.
— У вас обеих виноватый вид, — заключил Джо. — О чем вы говорили?
— О генетике, — ответила Кэролайн.
Он характерным движением приподнял брови. Она пожала плечами.
– Ничего не могу поделать. Ближайшие восемь с половиной месяцев я буду очень интересоваться генетикой. Хочешь поспорим кто будет: мальчик или девочка?
— Не сомневайтесь, будет мальчик, — сказала Мэри, ее совершенное лицо осветилось радостью.
У Джо ослабели колени, и Вульф со смехом помог сыну найти стул.
– Джо, семенем Маккензи не так-то просто произвести на свет девочку. Для того, чтобы заиметь дочерей, Маккензи должны работать изо всех сил. Именно поэтому они так высоко их ценят.
Эпилог
Джон Маккензи — три килограмма шестьсот граммов — появился на свет точно в срок. Он был копией отца: об этом говорили и густые черные волосики, и голубые глаза, и прямые черные бровки.
Кэролайн спала, а Джо дремал в кресле возле ее кровати, прижав к груди тихонько попискивающего сына. Проснувшись, Кэролайн протянула руку, коснувшись сначала мужа, а потом маленькой ручонки, выглядывавшей из пеленок.