Миссия той пассии
Шрифт:
Господи! Откуда они все берутся? Вот не занялся бы бизнесом на старости лет, не знал бы, какие есть инспекции и надзоры. А ведь у всех надо пройти регистрацию, всем заплатить «взнос». Уже выручки от продажи молока не стало хватать, чтобы чиновникам взятки давать. Из пенсии пришлось отщипывать. А там и вообще вынуждены были одну корову продать.
Но не тут-то было! Как колорадского жука, которого сколько сегодня ни собирай, завтра ещё больше становится, так и проверяющих меньше не стало. Как-то раз к будке своей подхожу, а там – странные существа в космических скафандрах. Неужели даже инопланетяне пронюхали, что
– Вы-то при чём здесь? – выхожу я из себя. – Не воду же, а молоко продаю!
– Правильно, – говорят. – Знаем, что вы человек честный, воду в молоко не добавляете. Но вот будка ваша…
– А что будка? Она на земле стоит. Вот регистрация из «Землянадзора». Есть разрешение и из «Воздухнадзора», чтобы мой бизнес дышал. Но чтобы «Воданадзор»? Рядом даже лужи нет!
– Ошибаетесь, господин предприниматель. Лужи-то, может, и нет, но земля, на которой вы торгуете и получаете немалый доход, покоится на воде. Да-да, вот заключение буровиков. Под тем местом, где ваша торговая точка – огромное озеро, может быть, даже море. Если не верите, можете сами покопать, водичка-то и выйдет. Вам надо зарегистрироваться, заплатить взнос, как объекту, покоящемуся на волнах подземного океана.
От этих слов я вообще поплыл. Заплатишь «Воданадзору» – плакали наши денежки. Не заплатишь – смоют мою будку, да ещё штраф задним числом впаяют.
Продали мы последнюю корову, чтобы заплатить этот долг, да и порвал я в сердцах своё предпринимательское свидетельство. Потому что торговать стало нечем. Только будка теперь торчит на краю трассы, как память о моём бизнесе. Шофёры, которые меня знали и брали молоко, до сих пор тормозят возле неё. Некоторые выходят и забегают за неё по малой, так сказать, нужде, нисколько не боясь получить предписание какого-то «Воданадзора». А что им? Не подозревают, какой океан плещется под ними.
С долгами, слава Богу, рассчитался. Правда, перед своей благоверной я теперь в долгу, без коров её оставил. Так сама виновата, не надо было меня в этот поднадзорный бизнес втягивать.
Поверин
Как-то встретил я своего приятеля Хикмета, с которым мы учились на химфаке. Он нисколько не изменился, по-прежнему бодр, весёл.
– Можешь меня поздравить, – сказал, растянув рот до ушей. – Я придумал новое лекарство – «Поверин-форте».
К чудачествам Хикмета я давно привык. В молодости он хотел гнать бензин из морской воды. Не получилось. Ушлые ребята его обошли, добавляя в бензин речную воду. Узнав про это, Хикмет не расстроился, его окрылили новые идеи. Голова моего неутомимого друга постоянно была забита невероятными проектами, один удивительнее другого. Поэтому к его сообщению я отнёсся спокойно.
– Будет с тебя, алхимик! – подначил я его с ухмылкой.
Однако Хикмет меня поправил с серьёзным видом:
– Не алхимик, а нанохимик! Значение моего открытия трудно переоценить. Для граждан России, поверь мне, потребление поверина настолько полезно, что скоро всё взрослое население будет пить его горстями вместо аспирина.
– Ну ты скажешь!
– Не веришь? Вот для таких, как ты, особенно нужен мой поверин, – и тут Хикмет неожиданно выпалил: – А давай испытаем! На тебе.
– Что ж, я
Мы пошли с ним во Дворец культуры, где проходила встреча с кандидатами в депутаты. Смотрю, за трибуной – сам Никодим Посылаевич. По старой памяти заливает:
– Я живу и работаю для народа. Особенно в последнее время. По моему личному указанию расширены узкие улицы, сужены широкие тротуары. Автовладельцы нарадоваться не могут…
И вдруг сидевший впереди нас бабай с седыми усами громко закричал:
– Ещё бы! У тебя же и у жены, и у детей – у каждого по три машины.
Никодим Посылаевич на секунду замер, но тут же продолжил:
– Да, сейчас жизнь народа круто изменилась в лучшую сторону, растут пенсии, зарплаты. Всё это подталкивает нас к открытию новых супермаркетов. Скоро начнём строить недорогие квартиры улучшенного качества. Именно для этого я и хочу стать депутатом.
Ну, думаю, наворовался начальник – хочет теперь пересесть в безопасное кресло. Как можно доверять такому?!
Глядя на моё кислое лицо, Хикмет протянул мне таблетку. Проглотил я её, и тут же… Вы не поверите, я начал верить каждому услышаннному мною слову Посылаича. Сижу и верю, что лучшего кандидата в депутаты нет. Ну, есть у него ошибки. У кого их нет? Обещает же, что готов сутками работать для людей.
– Ну, как? – спрашивает Хикмет.
– Прекрасная кандидатура! – отвечаю. – Лучше не бывает!
К трибуне подошёл следующий кандидат, первый богатей города Алтынбай. В смутные времена он хорошо нажился на «чёрном золоте». Все знают, что Алтынбай сказочно богат и несказанно жаден.
– Если вы изберёте меня депутатом, – прогудел он, – я разверну широкую благотворительную деятельность. У меня большая программа помощи малоимущим. Обещаю на свои деньги построить детсад, отремонтировать школу, помогу молодёжи, ну, типа… с жильём, а старшему поколению подарю путёвки в дома отдыха.
Вот, думаю, молодец! Меценат так меценат. Хоть и вор, но готов поделиться. Однако даже такая щедрая программа не понравилась белоусому бабаю.
– Ага, жди! Держи карман! – заворчал он.
Как-то спонтанно появилось у меня чувство негодования к этому недовольному всем старику.
– А ты не жди! – гаркнул я его. – Поверь и избери!
– Если веришь, сам и голосуй! А я не верю этим пустобрёхам.
Пока мы с ним препирались, на трибуну влез очередной оратор.
– Добренькое утро, дорогие мои читатели! – начал с пафосом редактор местной газеты господин Слащавин. – Не думайте, что я чего-то перепутал. Светлый день после выборов для всех нас начнётся именно с добренького утра. Если, конечно, отдадите свои голосочки. Я, как ваш покорный слуга народа, буду рад приветствовать вас в новой счастливой, инновационно-модернизированной реальности.
Раздались жидкие аплодисменты. Я покосился на того бабая. Он матюкнулся в свои седые усы. И повернулся ко мне:
– Ну что, ты и этому вруну веришь? Да я его с советских времён знаю. Он тогда точно так же в свою газету писал про светлое будущее. И теперь у него – сплошные слащавые статьи. По-моему, он сам не верит в то, что пишет.
– А я верю!
Что-то кольнуло у меня внутри от своих слов, но по-другому сказать я не мог. Бабай уставился на меня, как на сумасшедшего.
– Веришь?