Миссия в ионическом море

О'Брайан Патрик

– Любезности, - проворчал адмирал.
– Но, конечно, он уклоняется от вопроса: ни слова о реальной цели моего обращения.

– Вижу, паша говорит о письмах на арабском.

– Да. В основном, военный флот пишет иностранцам на английском, но когда я хочу, чтобы все происходило быстро, то посылаю им неофициальные копии на языке, который они могут понять, даже если я не могу. Даже без того несчастного мальтийца у нас есть клерки для арабского и греческого. С французским мы и сами справимся, и его достаточно для большинства других целей, но нам крайне не хватает турецкого. Я бы многое отдал за действительно надежного турецкого переводчика. А теперь вот это, если вы будете столь любезны.

– От

паши Барки. Дата отсутствует, но начинается так: "Благодарение Аллаху единому! Адмиралу английского флота, да пребудет с вами мир, и т.д. Нам говорили, что вы хорошо относитесь к нашему народу, и нам сообщили, что так и есть, и что вы дружелюбно обходитесь с маврами. Мы с большим удовольствием послужим вам в чем угодно. До сего дня распоряжался другой паша, который теперь мертв, а я правитель, засим прошу Вас, обращайтесь за всем, в чем нуждаетесь. Ваш консул, живущий здесь, дурно обращается с нами, и мы хотим, чтобы он вел себя и говорил с нами более любезно, и мы будем действовать соответственно, как всегда и делали. По обычаю, когда назначается новый паша, отправляют кого-нибудь с поздравлениями. Мохаммед, паша Барки.

– Да, - сказал адмирал, - я ожидал этого. Мохаммед обращался к нам какое-то время назад, чтобы узнать, поможем ли мы ему свергнуть его брата Джафара. Но это нас не устраивало, Джафар являлся нашим хорошим другом, а как мы очень хорошо знаем из его репутации и перехваченных писем, Мухаммед состоял в сговоре с французами, которые обещали поставить его на место брата. Вполне вероятно, что корабли, которые выскользнули из Тулона, вышли оттуда с этой целью, - адмирал немного поразмыслил.
– Я должен выяснить, там ли еще французы, что весьма вероятно. Тогда я склонен считать, что смогу спутать мошеннические уловки паши, спровоцировав французов заставить его нарушить нейтралитет. После того, как они выстрелят хоть раз, - паша виновен, и я могу отправить мощный отряд, чтобы восстановить в правах Джафара, который находится в Алжире, и, возможно, одновременно поймать французов. Да, да. Следующее, пожалуйста.

– Далее, сэр, от императора Марокко, и оно адресовано королю Англии через адмирала его славного флота. Начинается так - "Во имя Аллаха, аминь. Он наш отец, и вся наша вера покоится на нем. От раба Божия, единственно уверенного в Нем, главы своего народа, Сулимана, потомка последних императоров - Магомета, Абдаллы и Исмаила, шерифов из поколения верных, императора Великой Африки, во имя Бога и по его воле, господина своего Царства, императора Марокко, Феса, Тафелата, Драа, Суэца и т.д. Его Величеству Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии королю Георгу третьему, Защитнику Веры и т.д., и т.д., и достойнейшему и лучшему из королей, царствующему в Великобритании, Ирландии, и т.д. и т.д., и т.д., Да славится страна его, герцогу Брауншвейгскому и т.д., и т.п.

Да дарует Господь ему долгие годы жизни и счастье на протяжении всех его дней. Мы имели честь получить письмо Вашего величества, которое было зачитано перед нами, и счастливы уверениям в вашей дружбе, о которой перед этим узнали от ваших милостей, и внимании к нашим пожеланиям касательно наших агентов и подданных, за что соблаговолите принять нашу самую теплую и искреннюю благодарность. Ваше величество может положиться на то, что мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вашим подданным в наших владениях, а также вашим войскам и кораблям, которые могут заходить в наши порты. Мы молим Всемогущего никогда не растворять дружбу, существовавшую между нашими предками на протяжении многих лет, и продлить её до конца дней, и мы всегда готовы по требованию Вашего величества сделать что угодно, чтобы способствовать вашему счастью или счастью ваших подданных. Прежде чем написать сие послание, мы немедля приказали, чтобы все британские

корабли, которые могут зайти в любой из наших портов, были снабжены двойным запасом провизии и всем, в чем могут нуждаться, и мы всегда готовы, как мы уже говорили, исполнять ваши указания. Сим завершаем с нашими самыми горячими молитвами за здоровье Вашего величества, мир и счастье.

– Я искренне этому рад, - сказал адмирал, - эти источники снабжения имеют для нас первостепенное значение, а император - человек, на которого можно положиться. Как бы я хотел сказать то же самое о беях и пашах Адриатики, не говоря уже о некоторых европейских правителях - ах, Аллен, вот и ты здесь, наконец-то. Доктор Мэтьюрин, позвольте мне представить мистера Аллена, моего секретаря, доктор Мэтьюрин.

Они поклонились, внимательно глядя друг на друга.

– Как прошел суд?
– спросил адмирал.

– Очень хорошо, сэр, - ответил Аллен.
– Мы разобрались с удивительным количеством дел, и у меня с собой пара смертных приговоров на ваше утверждение. Нет нужды допытываться у мальтийца: он умер прежде, чем дошли до его дела. Полагают, что отравился.

– Отравился?
– воскликнул адмирал, уставившись на Аллена строгим всепроникающим взглядом. Затем взгляд потух, Торнтон пробормотал: - Что, в конце концов, значит один человек?
– и склонил серое лицо над приговорами, утверждая их один за другим аккуратной подписью.

Штиль продолжался всю ночь, а утром, несмотря на угрожающее небо, падающий барометр и пророческую зыбь с зюйд-оста, приговоры привели в исполнение. Корабль мистера Мартина по-прежнему отсутствовал, и он провел ночь с двумя смертниками на борту "Дефендера", на котором священника не имелось, а потом в тяжелой тишине прошел рядом с каждым из осуждённых через собранный экипаж всего корабля, в присутствии шлюпок со всей эскадры, к точке, где под ноком фока-реи каждому выдали последнюю чарку рома, прежде чем связать руки, завязать глаза и накинуть петлю на шею. Вернувшись на "Ворчестер", Мартин пребывал в потрясенном состоянии, но когда команду созвали на палубу, чтобы посмотреть на наказание, взял себя в руки и занял место среди них, рядом со Стивеном, чтобы наблюдать устрашающее шествие вооруженных катеров, сопровождающих тех, кого должны были пороть на каждом корабле флота.

– Не думаю, что смогу это вынести, - сказал он тихо, когда к их кораблю пришвартовалась третья шлюпка, и начальник военной полиции зачитал приговор в седьмой раз - правовое обоснование, предшествующее еще двадцати плетям, на этот раз наносимым помощниками боцмана "Ворчестера".

– Это долго не продлится, - сказал Стивен.
– В лодке сидит хирург, который может остановить избиение, когда посчитает нужным. Если у него есть милосердие, он остановит его после этой порции.

– У этой безжалостной службы нет милосердия, - сказал Мартин.
– Как эти люди вообще могли когда-либо надеяться на прощение? Варварство, варварство, варварство: лодка уже полна крови, - добавил он, как бы про себя.

– В любом случае, это будет последнее, полагаю. Ветер поднимается: смотрите, как капитан и мистер Пуллингс поглядывают на паруса.

– Бог нашлет и ураган, - сказал мистер Мартин.

Ветер дул и дул: не ураган все же, но влажные потоки из Африки, пришедшие сначала тяжелыми порывами, срывающими пену с верхушек волн и грязь со шлюпок, используемых для наказания. Флагман выбросил сигнал "поднять все шлюпки, поднять паруса, занять позиции в линии, курс вест-норд-вест", и эскадра направилась в сторону Франции и через два часа увидела марсели прибрежной эскадры, холмы позади Тулона, маячащие сквозь дождь на горизонте, по виду - чуть плотнее облаков, и здесь-то флагмана нашла турецкая плоскодонка из Адриатики, завалившая перегруженный стол адмирала еще большим количеством писем.