Миссия в Китае

Чуйков Василий Иванович

В результате наступательных операций к концу дня было полностью завершено окружение двух китайских бригад численностью около 20 тыс. человек. Начинался второй этап операции — разгром гарнизонов в городах Чжалайнор и Маньчжурия.

В. К. Блюхер связался с Москвой. В течение дня Москва несколько раз запрашивала штаб армии о ходе боевых действий. Несколько раз к прямому проводу подходил К. Е. Ворошилов. Вечером Ворошилов высказал сомнение, выполним ли намеченный план рассечения и окружения китайской группировки. Он даже намекнул на возможность отвести войска на нашу территорию, ограничив военные действия состоявшимся ударом. Беспокойство Ворошилова имело основания. Особая Дальневосточная армия тогда не располагала достаточными средствами подавления противника. Ощущался острый недостаток

артиллерии. Замечу здесь, что о плотности артиллерийского огня, который применялся при наступлении наших войск в годы Отечественной войны, мы тогда и не мечтали. Даже теоретических разработок в этом направлении не велось. Несколько тяжелых артиллерийских дивизионов облегчили бы нашу задачу, но нужно было время, чтобы перебросить их и выдвинуть на позиции. Мы могли действовать только стремительным маневром, внезапными передвижениями войск и концентрацией превосходящих сил на отдельных участках фронта. В. К. Блюхер понимал беспокойство Москвы, считался с ним, еще и еще раз перед наступлением темноты выверил все возможности армии и проявил твердость. В 5 часов вечера он собрал своих ближайших помощников и объявил, что принимает решение с рассветом развивать наступление. План оставался прежним: прорвать оборону противника в нескольких местах, используя артиллерию и танковую роту, как бы проткнуть пузырь с воздухом. Оборона противника при таких прорывах на отдельных участках должна была потерять устойчивость.

Ставя задачу на наступление, Блюхер передал инициативу командирам дивизий, оставив за ними выбор, на каких участках начинать прорыв обороны. Уже в темноте все разъехались по войскам с устными приказами. Меня послали к К. К. Рокоссовскому в 5-ю Кубанскую кавалерийскую бригаду, которая находилась южнее Чжалайнора.

Передав приказ Блюхера Рокоссовскому, я из-за позднего времени остался до утра в его бригаде и утром 18 ноября смог лично наблюдать атаки наших кавалеристов на китайские позиции. Нужно отдать справедливость командирам кубанской бригады, которые ночью хорошо подготовили маневр и взаимодействие пеших и конных атак с артиллерией. Последняя на больших аллюрах выскакивала на открытые позиции и огнем прямой наводкой стрельбой картечью прокладывала дорогу кавалеристам. Кавалеристы в полном смысле слова врубались в укрепленные боевые порядки китайцев. От их сабельных ударов не одна сотня солдат противника свалилась в заснеженных степях Маньчжурии.

Возвращаясь днем на командный пункт через высоту 101, я наблюдал на восточной окраине поселка Чжалайнор большое скопление китайских войск, которые, по всей вероятности, готовились к прорыву и отступлению на восток, на Хайлар. Наша авиация группами по 5–6 самолетов наносила по ним бомбовые удары.

Прибыв на командный пункт, я доложил лично В. К. Блюхеру обстановку на участке кубанской кавалерийской бригады. К этому времени обстановка вокруг Чжалайнора резко изменилась в нашу пользу.

На всех участках наступления обозначился успех, сопровождающийся продвижением наших войск к центру Чжалайнора. От наших разведчиков было получено донесение, что командир 17-й бригады, обороняющей Чжалайнор, убит.

С командного пункта мы видели, как тысячи китайских солдат и офицеров с восточной окраины Чжалайнора во покрытой льдом степи в беспорядке хлынули на восток, обходя с юга и севера наш батальон, занимавший позицию на высоте 101.

Несколько наших артиллерийских батарей, выехав на открытые позиции, прямой наводкой начали расстреливать отступающие китайские войска. В. К. Блюхер, лично наблюдавший, как рвутся снаряды в толпах отступающих, приказал прекратить огонь.

«Довольно крови, — сказал Василий Константинович, — пусть они бегут и рассказывают другим, что на советскую землю нападать нельзя».

В ночь с 18 на 19 ноября наши войска, разгромившие чжалайнорскую 17-ю бригаду, оставили в поселке Чжалайнор 35-ю стрелковую дивизию и повернули на запад, против маньчжурской бригады под командованием генерала Ляна.

Удар с востока наносился силами 36-й дивизии, с юга — 5-й Кубанской кавалерийской бригадой. Теперь весь гарнизон ст. Маньчжурия был в кольце наших войск. Перед нами стояла задача разгромить или пленить эту группировку противника.

Генерал

Лян, по-видимому убедившись в безвыходности своего положения, решил ранним утром прорываться на Чжалайнор и далее на Хайлар. Поэтому с раннего утра завязались жестокие бои между нашими войсками, наступающими с востока от Чжалайнора на ст. Маньчжурия, и китайскими войсками, прорывающимися на восток.

Вдоль железной дороги в плотных боевых порядках пробивался целый полк китайцев численностью более двух тысяч штыков. С нашей стороны на его пути стоял заслон — бурят-монгольский кавдивизион. Этот дивизион, имея перед собой в 8 — 10 раз превосходящие силы, был вынужден, маневрируя, отходить на восток навстречу нашим частям, подходившим из Чжалайнора и развертывавшимся в боевой порядок. Удачным маневром дивизион вышел во фланг прорывавшимся китайцам, немедленно развернулся в боевой порядок и пошел в атаку в конном строю.

В это время мы, командиры армейского командного пункта во главе с В. К. Блюхером, опередив наступающие от Чжалайнора войска, подъехали к району атаки. Мы могли лично наблюдать, как бойцы и командиры бурят-монгольского кавдивизиона, умело владея шашками, врубались в боевые порядки противника, наводя на него ужас и панику. С юго-востока от Чжалайнора к ст. Маньчжурия подходила 5-я Кубанская бригада, тесня противника к городу.

Наша авиация начала бомбить войска противника, готовившие прорыв и отступление. Некоторые бомбы ложились недалеко от наших машин, что заставило нас опознавательными знаками показать летчикам, что мы свои.

По всему пространству вокруг ст. Маньчжурия шея бой. Все попытки китайских командиров найти слабое место для прорыва и отступления встречались атаками и контратаками наших войск.

В это время начальник связи армии С. Гулин, входивший в оперативную группу командования, доложил В. К. Блюхеру, что на разъезд Отпор (ныне — станция Забайкальск) прибыла группа китайских офицеров вместе с работниками японского консульства на ст. Маньчжурия для переговоров о капитуляции гарнизона и просила связаться с уполномоченным советского командования. Это было неожиданно для всех нас, в том числе и для В. К. Блюхера. Он тут же решил послать меня для ведения этих переговоров, вернее, для предъявления ультиматума о сдаче всего гарнизона. На автомобиле по бездорожью я быстро проскочил расстояние около 25 км близ ст. Маньчжурия на наш разъезд Отпор, где в маленьком пограничном домике встретился с представителями китайского командования и японского консульства. Я тут же изложил им требования советского командования: 1) сложить оружие там, где оно находится; 2) не допускать никаких насилий и грабежа; 3) всем пленным солдатам собраться в казармах на восточной окраине ст. Маньчжурия, офицерам — в отдельной казарме.

Китайские представители безоговорочно приняли наши условия капитуляции. Я спросил их, где сейчас находится командир бригады генерал Лян. Японец, сопровождавший китайских представителей, заявил, что генерал Лян находится в японском консульстве. Китайские и японские делегаты пригласили меня выехать вместе с ними для встречи с генералом Ляном.

Связавшись с В. К. Блюхером, я доложил ему о результатах переговоров. Он тут же приказал мне выехать на ст. Маньчжурия, проследить там за поведением китайцев и, главное, не выпускать из виду командира бригады генерала Ляна.

Вслед за автомашиной под японским флагом, в которой ехали китайцы и японцы, я с переводчиком и двумя красноармейцами выехал в г. Маньчжурия. При подъезде к Маньчжурии было видно, как китайские солдаты и офицеры со всех сторон стекались к городу, а за ними двигались наши боевые порядки, не ведя огня. Когда же мы въехали в центр города, перед нами открылась ужасная картина грабежа. Двери и окна магазинов и торговых заведений высаживались прикладами, толпы мародеров старались проникнуть внутрь, из дверей и окон выскакивали солдаты, нагруженные всем, что попало в руки. Многие на военное обмундирование напяливали штатскую одежду, другие сбрасывали с себя военную и одевали штатскую. Трудно передать ту картину, которая творилась в городе Маньчжурия 20 ноября 1929 г, Когда-то покоренные города отдавались на разграбление завоевателям. Мы же видели, как город грабили не завоеватели, а оборонявшие его войска.