Миссия в Париже
Шрифт:
Задача была даже не в этом. Ему предстояло не просто уговорить Миронова взяться за это дело, но, отбросив все иные свои дела, отнестись к нему в высшей степени заинтересованно и при этом проявить все свое умение, изобретательность, сноровку, хитрость. То есть Павлу предстояло убедить Миронова в том, что судьба послала ему едва ли не единственный шанс выбраться из нищеты, вернуться на родину и обрести там достойную жизнь.
Утро тянулось бесконечно. Ему хотелось, чтобы этот день поскорее закончился и наступил следующий. Это было нетерпение человека, который уже почти достиг желанной цели, но в последний момент путь к ней преградило неожиданное препятствие.
Чтобы как-то отвлечься и скоротать время, он вышел из дому. Был час «пети дине» – малого
С бульвара ла Шапель, немного побродив по узким живописным улочкам, он вышел к площади Бланш, которая когда-то славилась своими ветряными мельницами. Сейчас же, напоминая о тех славных временах, на площади впустую махала своими красными крыльями декоративная мельница Мулен Руж.
Стоя на площади Бланш, Павел определил свой дальнейший маршрут. Вдалеке, на самой вершине Монпарнасского холма, возвышалась строгая базилика Сакре-Кёр. Она притягивала взор своим ярко белым куполом и служила хорошим ориентиром. Впереди был ничем не заполненный день, и Павел решил подняться на самый верх холма и оттуда, с высоты, посмотреть на Париж.
Все пространство холма было опоясано узкими улочками с домами самой причудливой архитектуры, которая диктовалась только рельефом. У подножия холма дома еще соблюдали какой-то благообразный вид и уважительно относились друг к другу. Здесь жизненное пространство еще измерялось квадратными метрами. Перед иными домами даже имелись крохотные палисадники. Но чем выше карабкались вверх улочки, тем затейливее выглядели на них дома. Они пытались занимать как можно меньше площади и поэтому стремились ввысь. Плоские, квадратные, полукруглые, с мудреными ломаными крышами, с замысловатыми окнами и оконцами, с мостками, перекинутыми к входным дверям прямо от мостовой, эти дома были настолько необычными, что привлекали к себе не только горожан, но и массу туристов. Но особенно эти улочки с незапамятных времен привлекали художников. Они приезжают сюда не только из Франции, но и из других государств, как правоверные мусульмане едут в Мекку, и по многу часов стоят здесь у своих мольбертов – и ранним утром, и днем, и даже ночью, при свете фонарей. Стоят в жару и в холод, зимой и летом.
Узенькая улочка Лепик, на которой каким-то чудом еще сохранились две настоящие мельницы и разместилось множество крохотных бистро, ведет к самой вершине холма. В холодные вечера в этих бистро отогреваются за чашечкой кофе художники, журналисты и многочисленное племя жриц любви.
Именно здесь, на Монмартре, возникли первые бистро. Пришедшие в 1814 году в Париж русские казаки нетерпеливо поторапливали вальяжных парижан коротким и хлестким словом «Быстро!». От него и пошли эти дешевые мелкие харчевни, в которых и поныне обслуживают клиентов мгновенно.
На площади Тертр, от которой всего ничего до базилики Сакре-Кёр, – постоянно настоящее столпотворение. Эту площадь целиком занимают уличные художники. Мало кто из них является членом какого либо общества, товарищества или ассоциации. Это никем не организованное и ничем не связанное между собой братство. Карандашом ли, кистью они создают здесь, на глазах у прохожих, свои маленькие шедевры. Во всяком случае, каждый из них убежден в этом. Любителей оказаться владельцем своего живописного портрета всегда оказывается немало. Рисуют художники с натуры и, завершив свою работу, тут же продают свой труд очередному заказчику. Тем и живут. Кто впроголодь, а кто спустя время вырывается из нищеты и приобретает всемирную известность.
Почти возле каждого художника можно увидеть своеобразную рекламу его таланта: планшеты, на которых мастер разместил несколько лучших своих работ, портретов или этюдов с изображением причудливых улочек Монмартра.
Павел медленно проталкивался сквозь толпу ротозеев, окружающих художников. Те из них, кто в данный момент не был занят, предлагали прохожим свои услуги. Павел улыбнулся, представив себе
Никуда не спеша, он обошел всю площадь. Здесь все было ему интересно. Разные художники, разная мера таланта, отсюда и такие разные по выразительности лица на портретах. Охотнее всего заказывают свои портреты молоденькие девушки, и редко кто из художников, даже самые талантливые из них, не избегают соблазна приукрасить их лица. Пустенькие личики, пухленькие губки, глазки-пуговички, красивенькие цветные виньетки вокруг. И поэтому все девичьи портреты у разных художников больше походили на карамельные святочные открытки.
Мужские портреты у хороших художников отражали характеры. Павел выхватывал взглядом в этой галерее наиболее выразительные лица. Вот пожилой мужчина с рублеными чертами лица, в свитере грубой вязки. Моряк или геолог. Человек, немало повидавший на своем веку, упрямый, основательный, надежный. И еще один портрет. У того же художника. Хитроватый прищур глаз, взгляд угодливый, торопливый. Во всем облике что-то лисье. Чиновник? Маклер? Всего шесть портретов выставил художник на рекламное обозрение. Но каждый портрет – характер.
Возле этого художника Павел задержался подольше. Ему понравилось, как он работал. Легко и быстро набрасывал на лист ватмана контур портрета, затем долго и тщательно прорабатывал детали, цепкими глазами вглядываясь в лицо натуры. На своем рекламном планшете он поместил всего четыре портрета: три мужских и один девичий. Очень тонкая, изящная работа.
Понаблюдав за работой художника, Павел отправился дальше, к базилике. Сделав несколько шагов, он внезапно остановился. Даже не сразу понял, почему. Но, подчиняясь какому-то подсознательному чувству, он торопливо вернулся к художнику, за работой которого только что наблюдал. Тот уже закончил портрет и, вложив его в большой конверт, передал немолодой женщине, явно не горожанке. А Павел тем временем вновь взглянул на планшет, еще раз остановил свой взгляд на единственном в галерее портрете девушки. И его охватило волнение. Нет, этого не могло быть! Почему он не заметил этого сразу, с первого же взгляда? На него с портрета смотрела девушка, поразительно похожая на Таню Щукину.
В природе бывают двойники. И все же, если внимательно присмотреться, между ними всегда найдешь разницу. Здесь же была Таня. Та же прическа с кокетливой прядью, брошенной на лоб, та же ямочка на подбородке, те же глубокие серые, только Тане присущие, с игривым прищуром глаза.
Никаких сомнений у Павла не осталось. Если это не какая-то случайность, не невероятная игра природы, тогда это действительно была его Таня.
Постепенно он начал что-то понимать. Вспоминая ее, он ведь так и предполагал, что она может быть здесь, в Париже, и даже втайне верил в случайную встречу на какой-нибудь парижской улице. Вот она и произошла, эта встреча. Ничего невероятного. Можно было только предположить, что в один из дней Таня была здесь же, на Монмартре, на этой уютной крохотной площади Тертр, и этот парижский художник нарисовал ее портрет. Но почему она не забрала его? Или художник специально для своего рекламного планшета сделал копию? Что знает о ней этот художник? Возможно, они знакомы? Или вдруг она попросила доставить портрет ей домой и оставила ему свой адрес? Как выяснить все это, владея всего лишь несколькими десятками французских слов?
Выждав, когда заказчица уже покинет художника, Павел кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.
– Месье хочет заказать свой портрет? – спросил художник по-французски, цепким профессиональным взглядом рассматривая его лицо.
– Пардон, месье… муа дезире… черт, узнать, выяснить, – растерянно пробормотал Павел.
Поняв языковые затруднения незнакомца, художник сказал:
– Говорите по-русски.
– Вы – русский? – ошеломленно спросил Павел.
– Чему вы так удивляетесь? В Париже всегда было много русских. Сейчас, в связи с известными вам событиями, их стало много больше, – спокойно ответил художник. – Что вы хотели спросить?