Миссия выполнима
Шрифт:
– Следственный эксперимент. Все вернем, – чеканит металлом Георгий, направляясь от потерпевшей ко мне.
– Сдурел? – шепчу я, – что о нас подумают? А если Запеканкин сейчас бабу попросит?
– Сделаем, – уверенно отвечает Георгий, украдкой взглянув на Дубовицкую, – значит так. Возьми водчонки за сороковник и конины на остальное. В голубом ларьке бери.
– Там же паленое все!
– Паленое везде, но эти хоть воду очищают фильтром.
Жора сует деньги в мой нагрудный карман и скрывается за дверью своего кабинета. Я иду в дежурку. Вася укатил на заявку. Черт, придется идти самому. Хорошо, нет дождя.
У ларька небольшая
– Здорово, Рит… В долг продай. Малька. Завтра занесу, клянусь. Ты ж меня знаешь. Подыхаю.
Продавец Рита понимающе вздыхает и достает с полки разорванную коробку из-под «Ротманса», на которой я замечаю какой-то список.
– Ты у меня кто? – спрашивает она, глядя на сей необычный документ.
– Во, – мужик тычет грязным, треснувшим ногтем в список должников, – РИЧАРД…
Ох, мамочки! Аристократия сраная!…Ричард! Львиная Печень. Если он Ричард, то я – герцог Эдинбургский! А Жора – принц Чарльз!
Ричард оборачивается и, прищурив левый глаз, интересуется:
– Рубликом не богат?
– Не богат.
– Но, хоть курс знаешь?..
Поход в ларек отнял у меня двадцать минут рабочего времени. Дубовицкая на боевом посту. Я не захватил пакет, и она провожает бутылки подозрительным взглядом. Через пару минут Запеканкин вызывает ее на повторный допрос. Работа закипела. Кипятком.
Остывать кипяток начал через полчаса. Именно столько ушло на полное растворение первой бутылки в крови Запеканкина. Начал он с коньяка, в смысле с того напитка, на этикетке которого написано «Коньяк». Жора не смог уговорить следователя закончить допрос потерпевшей на светлую голову. В результате тот четырежды спросил у Дубовицкой, замужем ли она и трижды – сколько раз? Натали покорно отвечала, ибо стоящий рядом со следователем Георгий кивал и строго говорил: «Так надо». Протокол, слава Богу, более-менее соответствовал действительности, хотя почерк у Запеканкина к финалу сошел на нет. Натали подписалась, и Георгий отправил ее в коридор ждать опознания. Натали поклялась указать на обидчика, утверждая, что запомнила гада на всю жизнь. К слову сказать, мы с напарником твердо отказались от предложения следователя «по граммулечке», оказавшись в роли пассивных пьяниц. Этот термин придуман лично мной. Ведь есть же пассивные курильщики, вынужденные нюхать чужой дым. Так почему не может быть пассивных пьяниц, вынужденных смотреть на чужое возлияние? И то и другое вредно для здорового организма.
После допроса Запеканкин разбавляет коньяк водкой, в смысле тем напитком, на этикетке которого написано «Водка». Занюхивает это дело Жориным силикатным клеем и велит вызвать Шкрябина, обещая его мгновенно расколоть. «В шесть секунд, конкретно, в шесть секунд…» Я привожу из камеры разбойника и сажаю его перед следователем.
– Ты меня знаешь? – издалека заходит Запеканкин.
– Нет, – честно отвечает Шкрябин.
– Значит, ты меня скоро узнаешь, – заверяет независимое процессуальное лицо и с грохотом роняет это самое лицо на стол.
– Следователь хочет сказать, – подхватывает знамя Георгий, – что если ты не признаешься, он тебя арестует.
– А если признаюсь?
– Тоже арестует. Но мы будем тебя уважать.
– Я не признаюсь. Ничего не знаю, паспорт нашел. Требую адвоката.
– Хозяин – барин.
Георгий быстро записывает показания в протокол, дает расписаться Шкрябину и уводит его обратно в камеру. Вернувшись, будит следователя. Тот тоже расписывается в протоколе, и, выпив еще водки, уходит в астрал. Но глаз при этом не закрывает. Опыт.
Опознание Георгий проводит сам под придирчивым взглядом Запеканкина, хоть взгляд и уперся в одну точку. Притаскивает понятых, подсадных, объясняет суть, представляет следователя. Натали, как и обещала, признает в Шкрябине кавалера, отнявшего у нее последнее, и в присутствии понятых обзывает того козлом. Шкрябин не возражает, лишь пожимает плечами. Жора благодарит потерпевшую и отправляет ее к маме.
– Простите… А это…Сто рублей.
– Вас вызовут.
В принципе, основное сделано. Осталось выписать постановление о задержании Шкрябина на трое суток и провести обыск. Для которого тоже надо постановления от Запеканкина. Конечно, можно и без оного. Внагляк выставить калитку и изъять наркоту с оружием. Но если есть возможность выставить ту же калитку по закону, за который мы глотку перегрызем, зачем же беспредельничать? Георгий лезет в дипломат Запеканкина за бланками постановлений. Залезть не успевает, следователь выходит из астрала.
– Ну, чего, опознавать будем? Или я поехал.
Сложно ответить на такой неожиданный вопрос. Но Георгия никто еще не заставал врасплох.
– Так – уже! Вот протокол. Ты, брат, устал наверно. Во, даже расписаться забыл.
Запеканкин с полминуты молча смотрит на протокол, затем берет ручку и расписывается.
– Я все помню, не надо мне тут, – привычным движением он вновь полирует печатку, – что дальше? Еще есть свидетели?
– Еще есть постовые из метро, но их можно и после допросить. Ты, главное, «соточку»* выпиши. И постановление на обыск.
– Водка осталась?
– Немного.
– Давай.
Ну, он и жрать! Я б от такой дозы тихо бы скончался, не приходя в сознание. А этот ничего. Даже гайку полирует. И думаю, это не предел. Еще столько же поместится запросто.
– Кого задерживать? – спрашивает Запеканкин, швыряя пустую бутылку в свой дипломат.
– Ну не меня же, – улыбается Георгий, – вон, Шкрябина.
– Сам знаю, – обиженно бросает следователь и начинает заваливаться на бок.
Дьявол, лишь бы успел закорючку свою поставить… Успевает. И даже чего-то начертать в бланке. Жора поддерживает его, подставляя плечо.
– Теперь обыск, – Жора подсовывает бланк. С Запеканкиным вот-вот приключится полный астрал, и придется ломать дверь Шкрябину без законного прикрытия.
– Адрес?
– Да, пожалуйста, – Жора кладет перед независимым лицом протокол с данными Шкрябина. Н-да… При других обстоятельствах Георгий выставил бы лицо за порог, но сейчас вынужден стелиться, походя на услужливого официанта в валютном кабаке.
В последние секунды непотерянного сознания Запеканкин переписывает адрес, ставит автограф и выходит из игры. Ну, и ладно. Дело сделано. Санкционировать постановление у прокурора вовсе не обязательно, как почему-то думают обыватели. В неотложных случаях позволительно сначала обыскать, а потом ставить в известность прокурора. А у нас сегодня, как, впрочем, и всегда, исключительно неотложный случай.