Миссия выполнима
Шрифт:
– Во-первых, мальчики, – Лида убирает Борькину руку с плеча, – пожалуйста, на пол тона ниже, сейчас весь дом проснется, а во-вторых, потушите сигареты. Тяга изнутри, ваш Шкрябин учует.
Мы переглядываемся и выкидываем окурки. Возвращаются бойцы, неся металлический буксирный трос диаметром с большой палец и полуметровую монтировку.
– Подойдет? В самосвале взяли.
– Вполне. Привяжите трос к железяке. Да не так! – шепотом кричит Лидуся, – Петлю сделайте! Вот!
ОМОНовцы выполняют команду быстро и четко.
– Значится так, – наставляет Лида бойцов, –
– Все.
– Тогда поехали!
Лидия ловкими, кошачьими движениями, почти бесшумно цепляет свободный конец троса к ручке. Затем разматывает его, двигаясь по направлению к лифту. Вызывает кабину. Когда та приползает, распахивает наружную створку и блокирует «концевик» Борькиной зажигалкой. Я, кажется, начинаю догадываться… Теперь лифт поедет даже при отрытой двери на площадке… Лидуся просовывает монтировку с привязанным к ней тросом в щель между внутренними створками лифта и возвращается к нам.
– Готово. Ступай вниз, – кивает она одному из бойцов, – и вызови лифт. Только тише, умоляю…
ОМОНовец кивает и на цыпочках идет на первый этаж.
– Ну, что, мальчики, готовы?
– Готовы, малыш.
Мы встаем по бокам двери на безопасном расстоянии. Прислушиваемся. Первый боец благополучно добрался. Три, два, один, пуск…
Лифт вздрогнул и пополз вниз.
– А понятые?! – вдруг вспоминаю я.
– Поздно, – бросает Лидия, – да хрен с ними. После найдем.
Трос натягивается. Мне хочется зажать уши. Что сейчас будет…
Первый раз в жизни я ощутил, что такое подземный толчок. В смысле, землетрясение. Дом вздрогнул, куски штукатурки посыпались на наши неприкрытые головы (боец не в счет – он в каске), противный треск ударил по барабанным перепонкам, посыпались стекла из окон парадной. Короче, баллов семь по шкале Рихтера. Никакой трактор не выдержал бы такого напряжения. Но лифт – не трактор. Он и не такое видывал! Сделано в СССР! Качество на века!
– Крошки мои, за мной!
Дверь вылетает из проема вместе с косяком и всеми импортными замками. Дальнейшая ее судьба нас мало интересует, мы бросаемся вперед, в темноту. Планировка типовая, не заблудишься. Я фонариком освещаю дорогу, ОМОНовец, как велено, мчится по коридору в дальнюю комнату, к балкону, сметая все на своем геройском пути. Укушенный – сразу на кухню, крепко сжимая пистолет двумя руками, на манер американских копов. Лидия ударом ноги распахивает дверь в ближайшую от нас комнату и залетает внутрь. Мелькает тень, вероятно, проснувшегося Шкрябина. Резкий вскрик Лидуси на выдохе, звук удара кроссовки о плоть, стон боли, грохот упавшего на ковер тела…
Я нахожу выключатель и зажигаю свет. Шкрябин-старший лежит на полу в позе трехколесного велосипеда, мордой вниз. Сжатые от боли зубы не позволяют вырваться крику. Лишь жалкий стон сочится из недр. Вероятно, брат-1 не спал, ждал брата-2. На нем брюки, рубаха и носки. А если спал, то в одежде. В комнате удушливый аромат алкогольных паров. Видимо, выпито немало. А комнатка хороша. Убранство богато. Хоть международные приемы проводи… Одна люстра тонн на двадцать тянет. Если упадет на башку, все – game over.
Заходит довольный боец, держа на вытянутой руке большой полиэтиленовый мешок.
– Анаша, – констатирует он, – килограмм пять. На балконе лежал.
– Отлично!
– Но ствола не нашел.
– Ничего, сейчас сам скажет, – Лидия склоняется над поверженным Шкрябиным, – эй, фраер, пушка где?!
Про «фраера» наверняка в библиотеке прочла…
Брат-1 отрывает правую руку от своей паховой области и указывает на тумбочку. Я обыскиваю ее и извлекаю пистолет в наплечной кобуре. Правда, не «Вальтер», а обычный «Макаров», но ничего, тоже неплохо. Возвращается Укушенный.
– На кухне пусто.
– Как, уже?..
Ну, что ж, дело сделано. Остались формальности. Пригласить второго понятого, оформить протокол, вызвать медицинскую помощь. Приставить дверь на место…
– Вставай, родной. Хватит корчиться. Мы к тебе с обыском, – придав лицу дежурное выражение свирепости, я подхожу к преступнику и приподнимаю его за плечи, дабы усадить на стул…
Остановись мгновенье, ты прекрасно…
Это не Шкрябин-старший. И не Шкрябин-младший. Это вообще – не Шкрябин!!! Это…
А не сниться ли мне все? Обыск, Лидуся, лифт, трос, анаша, пистолет… Все слишком нереально, абсолютно недоступно логическому осмыслению. Мозг, словно мощный компьютер, пытается найти верное решение, но в бессилии буксует. Виснет. А не сошел ли я просто-напросто с ума? Видения уже есть. Скоро начну слышать и голоса. Оттуда…
Я зажмуриваюсь, что есть силы. Пытаюсь проснуться. Не помогает. Та же комната, те же лица…
Я держу не Шкрябина!
Я держу следователя Запеканкина!..
Как же я сразу не узнал его печатку?
– А при чем здесь я?! – срывается на крик Георгий, – я виноват, что этот кретин по пьяни свой адрес написал вместо Шкрябинского?! Я чего, проверять должен? Написал, и, слава Богу!
– Нам следственный отдел войну объявил! За своего бойца!
– А не фиг изъятую наркоту дома хранить! Он, гад, составил липовый акт об уничтожение изъятой анаши, а сам ее домой – и давай торговать! Все местные наркоманы к нему ползали! Правильно ему Лидка между ног засадила! Нет, я всегда говорил, возмездие существует. Он над нами глумился? Глумился! Подай то, подай се… Водки, коньяку, бабу…
– Бабу не просил.
– Все равно… А теперь наша очередь резвиться. Интересно, он уже из больницы вышел? Его очень в прокуратуре ждут.
– Тогда он долго пролежит.
– И не переживай, Андрюхин! Жаловаться не будет! Тем более, все по закону. Вот постановление, вот адрес. Сам выписал, сам и получил. Обидно, у самого Шкрябина ничего не нашли… Видно, успел скинуть. Но ничего, я договорился с прокуратурой, мне еще один ордер дали.
Жора извлекает из папки заполненный бланк постановления на обыск.