Мистер Бикулла
Шрифт:
— Нет, нет, я не такова!
— Это метафора, миссис Лессинг. Лучший способ передать свою мысль, самый интересный и понятный. Итак, в молодости хочется всюду успеть, словно вас мучает жажда, для утоления которой вы готовы выпить море. Но вот вы становитесь старше и никуда больше не спешите, а просто наслаждаетесь жизнью. Когда я пью, я размышляю о жизни и о том, что я стал мудрее, чем был раньше. Первый бокал поднимем за молодость и осушим до дна! Второй, за здравый смысл и наслаждение, будем пить rallentando. [21]
21
В
— Прекрасная мысль! Не помню, чтобы кто-либо рассуждал о напитках так интересно, как вы. Большинство людей, я думаю, пьют от скуки. Вы же вывели настоящую теорию!
— Вы мне льстите.
— Что вы, ни в коем случае! Льстить мужчине… Да мне бы такое во сне не приснилось! Мужчины в этом не нуждаются, уверяю вас, они сами себе льстят на каждом шагу. Я узнала о мужчинах во время войны предостаточно. Каждый показывал себя в лучшем виде. И если мужчина в чем-то не нуждается, так это в лести.
Возможно, несколько болтливо, но с большим воодушевлением Клэр ублажала мистера Бикуллу воспоминаниями о том славном времени, когда она носила военную форму и день за днем возила по летним английским дорогам старших офицеров, очарованных ее греческим профилем и быстрой манерой езды. Ее рассчитанные на публику истории, похоже, производили на мистера Бикуллу должное впечатление, потому что слушал он с глубочайшим вниманием. Но когда геройские россказни уступили место сентиментальным воспоминаниям об утраченном счастье, он сделал знак официанту и тихо, чтобы не перебивать ее, сказал:
— Два сухих мартини, пожалуйста, только на этот раз маленьких.
Минуту назад он посмотрел на часы — так ловко, что Клэр не заметила.
— Еще мартини? — изумилась она. — Не многовато ли?
— Отнюдь нет. Это же совсем мало, — успокоил ее мистер Бикулла. — А когда мы с этим справимся, вы, надеюсь, не откажетесь пообедать со мной. Это доставит мне истинное удовольствие.
— Но мне надо домой…
— Зачем?
— Я же собиралась домой после коктейля.
— Но невозможно же всегда жить по плану. А так как вы одобрили мою теорию опьянения, вы, вероятно, оцените по достоинству и мои взгляды на принятие пищи. Пообедайте со мной хотя бы раз, чтобы проверить, прав ли я.
Он привел еще несколько аргументов, и без нескольких минут семь они встали, чтобы пойти в ресторан.
— Дамская комната там, — прошептал мистер Бикулла.
— Но мне не…
— Мы не спешим, я подожду, — сказал он, и его голос прозвучал так властно, что она с непривычной для себя покорностью пошла в том направлении, куда указывал его палец. Но потом ждать пришлось ей, потому что по ее возвращении мистер Бикулла был все еще без пальто и шляпы. А тем временем со стороны
— Нам надо на Арлингтон-стрит, — заявил он. — Там можно поймать такси.
— Слава Богу, туман не стал гуще, — заметила Клэр, глядя на покрытый влагой тротуар. — Или это после коктейля я вижу все в радужных тонах? За рулем нельзя пить, потому что человек делается сам не свой. На работе я не притрагивалась к алкоголю, разве что немного джина перед обедом…
Мистер Бикулла не ответил, замерев в молчаливой задумчивости. Желтая дымка смога застилала его глаза, а лицо казалось сумрачным, как маска актера в античной трагедии. И когда менее чем через минуту он заговорил, его голос звучал трагически, в полном соответствии с обстановкой:
— Здесь нет такси. Надо идти искать. Пойдем! Идем же!
Он решительно повел ее сквозь тьму, окутавшую Пиккадилли, и дальше, через Беркли-стрит, в безбрежный океан тумана, где не было видно береговых знаков и лишь тускло мерцали огни кораблей, стоящих на якоре.
Хотя Клэр все еще была в состоянии легкого опьянения, она начала понимать, что покладистость мистера Бикуллы обманчива, и к ее страху перед мраком, опустившимся на Беркли-сквер, прибавилось легкое чувство досады.
— Ничего не видно! — жаловалась она. — Не имею представления, где мы сейчас.
— В восточной части, — ответствовал мистер Бикулла. — Пока еще все не так плохо. Но будьте внимательны, мы выходим на дорогу. Пересекаем Брутон-стрит. А сейчас будет тротуар.
— Да, я вижу, — сказала Клэр, недовольная тем, что он обращался с ней как с пожилой дамой. В знак независимости она высвободила руку.
— Свернем за угол, — произнес он в нескольких шагах от нее, и Клэр неуверенно последовала за ним.
— Ой! — воскликнула она, натолкнувшись на ограду, остановилась и стала тереть локоть. — Мистер Бикулла! Я вас не вижу. Где вы?
Ответа не последовало, и, вдруг испугавшись, Клэр стала продвигаться на ощупь, протянув руки в поисках опоры. Сходя с тротуара, она споткнулась. На какое-то мгновение ей почудилось, что она потерялась в тумане, и затем из глубин сознания родился беспричинный страх, от которого перехватило дыхание. По ее расчету, она находилась в том самом переулке к северу от Беркли-сквер, где несколько недель назад обнаружили труп Фанни Брюс. Подружка Ронни, проститутка, выходившая на заработки с собакой на поводке. Девушка, которую нашли со сломанной шеей.
Колени Клэр дрожали, сердце громко билось, густой, непроницаемый туман окутал тело словно саваном, и казалось, вот-вот задушит. Охваченная паническим ужасом, она не решалась оглянуться назад и посмотреть, кто был за ее спиной. С плачем она побежала куда-то наугад, пока возглас «Стойте!» не задержал ее.
— Стойте, остановитесь, — кричал мистер Бикулла. — Куда вы направились, миссис Лессинг?
Протерев глаза, она увидела темные очертания и тусклые фары автомобиля, контуры высокой фигуры возле подножки.