Мистер Генофонд
Шрифт:
Смешно, но я даже научилась спать в обнимку. С мужем за год не получилось привыкнуть. Он то руку клал на грудь, мешая дышать. То пыхтел как паровоз. То ворочался среди ночи, будя. Хоть разводись из-за того, что спать вместе невозможно.
А с Лехой все получилось само. Сочетались, как пазлы. И в ночи, когда Леха практически не выходил из меня. И в периоды воздержания.
Тогда просто обнимались. Вспоминали дурацкие ситуации из общего прошлого. Смеялись над собой. А иногда мучили друг друга языками, руками, обещаниями…
Самые сладкие ночи, самые интимные. За них я щедро платила через сутки. Без скромности, забыв про стыд. И тогда Леха матерился уже на русском. Долго, витиевато, выбивая из меня такие стоны и крики, что с соседского балкона доносился запах сигарет.
Мы словно наверстывали упущенное. День за месяц. Разлучались лишь на работу. И оба не заметили, как закончились две недели, а самолет улетел без одного пассажира.
Я спохватилась позже. Засыпая на широком плече, спросила, какое число, услышала ответ и не поверила.
— А Лондон? Как он без тебя? — подняла голову.
— Бабы, наверное, уже скучают. Кабаки не знают, куда девать столько русской водки, а местный медведь издох от скуки.
Леха поцеловал меня в нос, вернул голову на свое плечо и продолжил что-то листать в телефоне.
— Мишку жалко. Страдает ни за что. — Я покусала губы, но уголки все равно растянулись в стороны.
— Придется тебя к нему отправить. Отогревать женской лаской.
— Думаешь, моя поможет?
— Ну, мне же помогла. — Телефон бесшумно приземлился на стул возле кровати, а свободная мужская рука опустилась на мою грудь.
— И ты не приревнуешь к медведю?
Пальцы скользнули ниже, под одеяло, и внизу живота привычно заныло. Мгновенная реакция. Как рефлекс у собачки Павлова, только сильнее. До боли, от которой спастись можно было лишь одним способом.
— Я тебя к каждому столбу буду ревновать. Что в Лондоне, что в Питере. Пока не забеременеешь. А после ревновать стану еще сильнее. Потому что вас, моих, будет двое.
— И как я выживу?
Радуясь тому, что сегодня «тот самый день», я скользнула ладонью под резинку Лехиных трусов и крепко сжала свою добычу. Уже готовую.
— Вот через пару дней с Басманским последние вопросы решу, и поедем проверять.
— То есть ты даже уговаривать на Лондон меня не будешь?
— Как это не буду? — Мужские пальцы остановились в сантиметре от цели. Леха внимательно посмотрел мне в глаза. Хмыкнул и в пару движений стянул с себя трусы. — Вот сейчас начну, и если соседи не услышат твое «да», то еще повторим. Ну, или два раза… Или три.
Глава 29. Отелло питерский
Гены Отелло есть в каждом мужчине.
Главное —
Как бы Леха ни пытался ускорять дела в Питере, получалось не все. Какая-то безумная идея, которую он придумал в одну из ночей воздержания, вдруг выстрелила, и работа в моей квартире закипела, как на адской кухне.
Иногда казалось, что живу в центре управления полетами. Лехе звонили и писали московские и лондонские партнеры. Каждый час на телефон барабанил Басманский. С утра до поздней ночи засыпала сообщениями новая секретарша.
А к концу третьей недели вся эта «работа» потребовала царского тела.
— Хочется послать всех на фиг с их встречами, ресторанами и завалиться с тобой на коврике у камина. Возле Финского неплохие домики. Хочешь? — прижал он меня к себе перед сном.
— Если я правильно поняла, то ты и есть организатор всего сабантуя.
Я потерлась о плечо. После секса Леха пах так вкусно, что хотелось лежать и нюхать.
— Я просто подсказал этим идиотам, как можно заработать деньги из воздуха.
— Ага. Слышала. Эд Басманский мощно костерил твой бизнес-план. Я даже не знала, что прилагательные с существительными можно так сочетать.
— Мне бы секс каждый день, я бы ничего такого не придумал, и завтра никуда не нужно было бы идти.
— То есть я во всем виновата?
— Конечно ты! И теперь мне придется на целый вечер оставить тебя одну.
— Ради ресторана, — договорила я за Леху и тут же прикусила язык. — Там ведь у вас еще, небось, женщины будут… — Перекатилась ему на грудь и заглянула в глаза. — Басманский сто процентов притащит половину эскортниц Питера.
Внутри разлилась такая горечь, словно уксуса хлебнула.
Леха не ответил. Только брови нахмурил, будто сказала глупость.
— Черт… Я, кажется, ревную. — Лежать дольше было невозможно, и я села. Прямо на Леху, перекинув ногу, как наездница на жеребца.
— Про эскорт не уверен. Москвичи, скорее всего, будут со своими женами. — Мужские руки обхватили мои бедра и подтянули ближе к паху. — Но обещаю, я от Басманского ни на шаг. Никаких левых баб.
— То есть все кроме тебя с дамами, а ты с Эдом…
В таком ракурсе картина встречи выглядела уже иначе. Образ Отелло я примерила на себя зря. Ревнивый мавр среди нас был! Еще какой ревнивый, но явно не я.
Осталось лишь добиться признания.
— Милый, — проигнорировав красноречиво стоящее препятствие в развилке ног, я наклонилась вперед, — у меня тут идея появилась… Раз ты бухаешь… То есть переговоры переговариваешь. Может, мне тоже с кем-нибудь встретиться? С подругами посидеть в кафе, бабушку в театр вывести.
— Бабушку есть кому водить по театрам, а с подружками — пожалуйста. Только дома!