Мистер Грей младший
Шрифт:
Я улыбнулся.
— Хорошо, — сказал я.
— Мальчик мой, привет, — раздался нежный голос мамы, и я почувствовал, что расслабляюсь.
— Привет, — сказал я.
— Как ты? Как Айрин? Вы хорошо доехали? — засыпала она меня вопросами.
Я широко улыбнулся, вспомнив себя, Айрин, нашу поездку.
— Отлично, спасибо. Всё отлично.
— Я очень рада, что ты счастлив, Тед, — в её нежном и радостном голосе, в то же время был какой-то
— Мам, всё в порядке? — сразу спросил я.
Раздалась звенящая тишина, и я нахмурился.
— Да. Всё в порядке, Тед. С чего ты взял? — быстро стала отвечать мама.
— Что ж, хорошо, — сказал я, не отказываясь от затеянного разговора, а лишь перенося его, — Я соскучился. Скоро увидимся?
— И я очень скучала, — произнесла Ана со вздохом, — Конечно, мы только заберём Софи и сразу же домой.
— Буду ждать встречи, — произнёс я.
— И я, — ответила Анастейша и нажала «отбой».
Поскрипывая от раздражения зубами, я подъехал к нашему дому. Я и Джемма не виделись почти год. Я её давно возненавидел, абстрагировался от неё, и вот, пожалуйста. Здравствуй, прошлое! Я с досадой простонал и потёр лицо ладонями, припарковав свою Ауди в гараже. Чёрт, почему это случилось?! Неужели, у Брэйли не было других подруг, которым нужна была работа? Я злился. На всё. И на себя в первую очередь. Мне была дика сама мысль, что мы с этой шалавой снова увидимся — так судьба преподнесла мне сей «милый подарочек».
Я выходил из машины свободной и раскованной походкой, вживаясь в беззаботного нахала Теда Грея, которого она более-менее неплохо знала. Как же мне хочется послать всё нахер. И, сказать по правде, я не знаю, что меня держит.
Взяв дорожную сумку из багажника, и найдя свой блейзер на заднем сидении, я пошёл к входной двери, которую мне открыла… эта похорошевшая сука. Она улыбалась, и я без колебаний оскалился ей в ответ.
— Привет, мистер Грей, — сказала она сладеньким голосом, пропуская меня внутрь.
— Приветствую, — сухо сказал я.
Её глаза оледенели и она не произнесла больше ни слова. Проигнорировав её оценивающий взгляд, я, вдыхая аромат родного дома, отправился в свою комнату.
Не желая заниматься самоанализом и бесконечным оцениванием сложившейся ситуации, я отправился в душ. Кипяток был мне необходим, чтобы прийти в себя, привести мысли и тело в порядок. Почистив зубы и одевшись, я разобрал сумку и подключил заряжаться iPhone. Надеясь, что этой стервы на кухне нет, я решил спуститься и найти чего-нибудь поесть. Но не тут-то было.
Она стояла за барной стойкой и смотрела впереди себя, попивая, скорее всего виски.
— Чувствуешь себя как дома? — резко спросил я, зайдя в комнату. Она вздрогнула от неожиданности.
— Тедди! Ты меня напугал, — проговорила она, откашливаясь.
— Первое, я тебе не «Тедди», — жёстко проговорил я, — А второе,
Она быстро показывает мне свой драный язык, и выпивает остаток виски одним махом, после чего отставляет бокал.
— Тедди, не будь букой, — голос Джеммы становится медовым, а рука скользит по поверхности барной стойки, — Я же знаю, что ты всё о нас помнишь… В мельчайших подробностях.
Её губы растягиваются в приторной улыбке, а на щеке появляется ямочка. Джемма опускает кисть на кончики моих пальцев, но я тут же чувствую холод и отвращение, с тихим рычанием отбивая её руку — и сразу же хватаю её запястье. Она немного хмуриться оттого, что я очень сильно его сжимаю. Моё лицо приближается к её, карие глаза Джеммы загораются, улыбка перестаёт быть напряжённой.
Дорогуша, зря ты расслабилась. Теодор Грей готов поносить на тебя нецензурную брань и бесконечный не разбавленный сарказм.
— При всём уважении к женскому полу, ты стерва и дрянь. И я ничего не помню, кроме того, что ты самая обычная, самая заурядная шлюшка, которая может сосать как и кошелёк, так и член партнёра с одним и тем же энтузиазмом, — с медью в голосе высказал я, смотря в её равнодушные пустые глаза.
Джемма выдернула руку из моей и дала мне леща. Моё лицо — недвижимая бронзовая маска. Ничего не выражает: ни одной эмоции, ни одного движения, ни капли жизни. Кожа моя от злости и ярости побледнела сильнее. Даже там, на месте удара, где могла покрыться багряным румянцем. Джемма сжала губы.
— Ты — ублюдок, — выплёвывает она с мрамором в каждом звуке.
Я радостно и подоночно-счастливо улыбаюсь. Вот так, дорогуша.
— Увольняйся по собственному желанию, ибо каждый день, я буду высказывать к тебе своё отношение, — говорю я и беру яблоко из фруктовой вазы, жадно его откусываю.
Глаза Джеммы теряются, как и её лицо. Она смотрит то мне в глаза, то на мой рот, и никак не может определиться, какая часть моего лица её больше всего интересует. Шлюшка — этим всё сказано. По дурости, хочет всего, сразу, и с презентом.
— Вот что тебе нужно, — выгибает она бровь, — Моё увольнение?
Джемма обходит барную стойку, смотря мне прямо в глаза и останавливается только тогда, когда я бросаю на неё предостерегающий взгляд. Она хитро улыбается.
— Я не собираюсь терять эту работу, — выводит она каждое слово губами, — Меня может уволить только твой отец. И чем раньше это случиться, тем скорее я пойму, что это по твоей доброй воле, медвежонок Тедди. А это подтвердит, что тебе трудно со мной. Подтвердит то, что ты хочешь меня и устал бороться с собой. Вот, что подумаю я и о чём буду думать в первую очередь.