Мистер Обязательность
Шрифт:
— Как дела? — резко спросила она.
— Нормально, — промямлил я. — А у тебя?
Тишина.
— Как на работе?
Опять тишина.
Я терпеть не мог такие ссоры. Как бы я хотел, чтобы она перестала на меня сердиться.
— Ты же знаешь, что я люблю тебя, — сказал я, становясь перед ней на колени.
— Ты просто так говоришь. — Она сняла куртку. — Это все, что ты хотел мне сказать?
Я всматривался в ее глаза, пытаясь обнаружить истинную Мэл. Та Мэл, которая сидела сейчас передо мной, была Непреклонная Мэл, ее второе «я», которое обычно просыпалось в те
Поэтому я молча ждал. Наступила столь гнетущая тишина, что даже Джули предпочла исчезнуть. Однако чем дольше я молчал, тем холоднее смотрела сквозь меня Непреклонная Мэл. Вскоре все мои соображения относительно неправильного обращения с Мэл были вытеснены собственным негодованием. Моя вина уже не имела значения. Я уже не пытался извиняться, мириться или объясняться. Сейчас важно было только одно — выиграть.
— Знаешь, все бесполезно, — вздохнул я. — Ты не в настроении разговаривать. Ну, хорошо. Я приду позже.
Один-ноль.
В мгновение ока я покорил вершину морали, до правильной величины уменьшил значимость чувств Мэл и вообще превратился в Единственного Разумного Человека на земле.
— Ты не можешь быть неправым, не так ли? — нашлась Мэл. — У тебя просто не хватает мужества признать, что ты совершил ошибку!
Один-один.
Теперь на вершине оказалась Мэл. Она мгновенно вычислила мое слабое место и к тому же умалила мое мужское «я». Еще немного, и я бы выглядел просто дураком.
— Как знаешь, — сердито выдохнул я, рассчитывая на то, что эти слова выиграют для меня еще одно очко, так как они означали «Я делаю вид, что не хочу попусту спорить». «Ну, теперь-то я выиграю», — злорадно подумал я, и тут Мэл заплакала.
Game over!
Так не честно. «Как знаешь» не стоило ее слез. И вообще, Мэл перехитрила меня, использовав козырную карту, которую рано было вынимать. Большинство наших ссор заканчивалось ее слезами. Она скажет что-нибудь ужасное. Я скажу что-нибудь ужасное. Она заплачет. Я почувствую себя извергом.
Слезы были тем секретным оружием, против которого у меня не было защиты. «Однажды, — подумал я, — во время ссоры я расплачусь первым, и тогда она поймет, каково это…»
Я не мог смотреть, как она плачет. Просто не мог, и все тут. Мне хотелось обнять ее и попросить у нее прощения, но я знал, что сейчас она отвергнет мою попытку помириться. И я решил уйти. Пройдя мимо Джули, вернувшейся, чтобы досмотреть спектакль до конца, я кивнул в ее сторону с выражением «Мне жаль тебя» и открыл входную дверь.
Я уже практически шел по Клэпхем-Хай Стрит, мысленно сознаваясь в том, что никогда не понимал женщин и их логику, как вдруг сзади послышался голос Мэл: «Так для чего же ты пришел, Даффи? Для того чтобы я еще раз убедилась в том, как я тебя ненавижу?»
Мне захотелось сказать в ответ что-нибудь столь же гадкое, но, услышав страшную боль в ее голосе, я пришел в себя, и единственное, что я смог вынести из пучины своей жалости, были слова:
— Я пришел сказать тебе, что хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
На самом деле это была неправда.
Ну, не неправда, а не совсем правда.
Что-то около девяноста семи процентов правды и трех процентов неправды.
Я действительно хотел жениться на ней — просто не сейчас, еще не сейчас. Но слова уже слетели с моих губ, и, поверите ли, я ими почти что гордился. Я, правда, никогда не понимал, как люди умудряются осознанно принимать решения такой важности, как: «Давай заведем ребенка», «Давай поженимся», «Давай покончим с собой». Это монументальные по своей значимости решения, после которых вспять уже не повернуть. Я всегда считал, что требуется определенное мужество, чтобы произнести вслух слова «Давай поженимся», и теперь я, как будто перейдя из категории легкого веса в тяжелый, почувствовал себя по-настоящему взрослым мужчиной.
Непреклонная Мэл улетучилась в ту же секунду, точно так же, как и «Глупый мальчишка», а на их месте возникли столь знакомая и любимая мною Мэл и прежний я, считающий, что лучше Мэл может быть только тост. Она подбежала ко мне и с такой силой обвила руками, что я почувствовал себя настоящим мужчиной, таким, каким давно уже себя не чувствовал. Пока она с жаром меня целовала, я подумал, что осуществил все ее мечты. «Если бы всегда было так просто осчастливливать любимых людей», — подумал я. Обычно мне кажется, что я существую лишь для того, чтобы разочаровывать окружающих. Тем приятнее было почувствовать обратное.
Я был счастлив.
Мэл была счастлива.
Кажется, даже Носферату улыбалась.
Будущее наше было светлым.
Парень за шесть миллионов
Реакция окружающих на мою предполагаемую женитьбу показалась мне по меньшей мере странной. Мама разрыдалась. «Я так счастлива, — причитала она, всхлипывая изо всех сил. — Я так счастлива!» Она раз сто роняла телефон и еще миллион раз заставила меня пересказать ей все в подробностях, как будто не могла поверить в это чудо.
Верни отреагировала на новость немногословно: «Давно пора!» Это меня рассмешило: я-то знал, что на самом деле она довольна, как и мама. Чарли поздравил меня теплым рукопожатием и словами, что известие о моей женитьбе явилось для него лучшей новостью за последние сто лет.
Дэн, понятное дело, не слишком обрадовался, но скрыл свои чувства, потому что не хотел меня обидеть. Он похлопал меня по спине, сморозил шуточку относительно объявления в «Пентхаусе» о поиске нового соседа по квартире и пообещал устроить в ближайшую пятницу вечеринку в мою честь. Поскольку Мэл на эту же пятницу назначила свою «Я-помолвлена! — Правда-здорово?» вечеринку, то все складывалось наилучшим образом. Вечеринка Дэна идеально укладывалась в наши совместные «повзрослевшие» планы на выходные.