Мистер Писатель
Шрифт:
Она осеклась, и Элли взяла её за руку:
– Не надо. Не вини себя за своё счастье. Ты его заслуживаешь. Поверь, я не сломаюсь. – Как тогда, с Уэсли. – И вообще, можно поблагодарить Мейсона за то… что вернул меня к жизни. И за то, что я поняла: больше не позволю мужчине вытирать об меня ноги. Все они ублюдки.
– И правда. Но у нас-то всё хорошо?
– Более чем.
Сара помогла ей встать.
– Значит, давай вернёмся, пока Брэн не пал жертвой кофе-машины, пытаясь приготовить себе капучино. И я расскажу тебе, что за интересная
Сара подцепила глазурь кончиком пальца и сунула его в рот.
– Не думал, что ты затеешься готовить брауни в десять вечера. – Прислонившись к кухонному столу, Такер наблюдал, как она обмазывает торт.
– Я всецело верю в терапевтическую силу выпечки.
– Тяжелый день?
– Со своими взлётами и падениями. К примеру, Кэролэнн Фрай. Ринопластика не избавила её от привычки совать нос в чужие дела. Она, видите ли, засомневалась, что их садоводческий клуб может собираться в «Суперобложке» – парковочных мест маловато.
– А разве нельзя припарковаться дальше по улице и пройти пешком? Или ездить с кем-то в одной машине?
– Конечно, можно, и мы с Джун Дарби всё обсудили ещё на первой встрече, как вежливые разумные люди. Решение не оптимальное, но действенное. Однако Кэролэнн ни вежливостью, ни разумностью не отличается и просто обожает жаловаться. А ещё злится, что я оказалась быстрее, и она не успела соблазнить тебя одним из собственноручно приготовленных блюд.
– Если стряпня такая же искусственная, как она сама… – Такер отсалютовал бокалом пива. – Спасибо, что спасла.
Повеселевшая Сара оглянулась на него через плечо. Такой большой и мужественный, он занимал почти всё место на её крошечной кухне. И злиться на него совсем не получалось.
– Кстати, эти брауни сделаны специально для вечеринки «Долой мужиков».
– А что, есть какой-то особый рецепт?
– Конечно. Куча шоколада и пара чашек сахара, чтобы подсластить горький вкус обмана.
Отставив пиво, Такер подошёл к Саре сзади, обнял её, и она протянула ему палец, который перед этим обмакнула в миску с шоколадным кремом.
– Вкусно…
– До Джози мне далеко, но готовлю неплохо.
Такер обхватил её за плечи и развернул. Прикосновения были нежными, а вот в глазах бушевал шторм.
– Я не мог рассказать о делах Мейсона.
– Знаю. – Вздохнув, Сара вытерла руки клетчатым кухонным полотенцем. – Правда. Просто мне не нравится, что Элли так расстроена. За этот год ей досталось.
– Вот поэтому, едва мы познакомились, я попросил Мейсона её не трогать.
– Правда?
И почему эта новость кажется невероятно милой?
Такер, явно испытывая неловкость, пожал плечами:
– Чтобы писать, надо разбираться в людях. Элли пострадала, а Мейсон особым тактом не отличается.
Как же трогательно, что он такой заботливый.
– Такер Петтигрю, ты замечательный парень.
– Просто честен. По-моему, это куда лучше.
– Конечно. А ещё ты сердитый и грубый. – Сара обняла его за шею, прижавшись губами к жилке. И затрепетала от восторга, когда пульс Такера ускорился. – Добавь к этому остроумие, творческое мышление и потрясающее тело. По мне, так результат получился невероятно аппетитным.
– Не знаю, что и думать. С кулинарным шедевром меня ещё не сравнивали.
– Нет? Как жаль. А я собиралась ещё пару раз попробовать, чтобы убедиться в своей правоте.
Такер застыл.
А потом просто приподнял Сару, чтобы она могла обхватить ногами его бедра. Она зарылась лицом в его волосы и рассмеялась. Такер шагнул было в сторону спальни, но вдруг вернулся и… прихватил с собой миску.
Сара вскинула бровь.
– Всё вкуснее с глазурью.
Мейсон лежал в темноте на старой железной кровати, разглядывая двигающиеся лопасти вентилятора.
Ветер всколыхнул желтоватые кружевные занавески, которые ни он, ни Такер не потрудились задёрнуть. Лунный свет посеребрил тени. Какое-то насекомое жужжало с другой стороны сетки.
Не выдержав, Мейсон попытался сбросить простыню, но та упрямо липла к мокрым от пота голым ногам.
Нужно вставать и начинать собирать вещи. Через несколько дней пора уезжать. И пусть в глубине души он радовался – больше не придётся заниматься тяжёлым физическим трудом и мучиться от жуткой жары, – но не мог заставить себя пошевелиться.
Уже битый час.
Не то чтобы Мейсон страдал депрессией. Он, чёрт побери, не какой-то изнеженный слюнтяй!
Разумно и даже ожидаемо грустить, когда отъезд проходит на такой неприятной ноте. Мейсону не нравилось, что Такер на него злится.
Хотя, пожалуй, всё в самом деле вышло из-под контроля. Ну и что, что он не сообщил о своём ремесле? Это не преступление. Он не специально лгал, просто не поделился сведениями.
И если Элли пришла к неправильному выводу о его финансовом состоянии, было бы неловко и даже нагло указывать ей на ошибку.
Неужели, чтобы потанцевать и пообжиматься, всегда надо предъявлять водительские права, портфолио и чёртов аттестат зрелости?
Это всего лишь поцелуй, а не вопрос жизни и смерти.
Сейчас же не девятнадцатый век. И Мейсон не бросил юную деву, предварительно обесчестив.
А Эллисон просто дура, если решила, будто он поцеловал её, чтобы потом сыграть это на подмостках. Безумие. Да, он любитель вживаться в роль, но не псих же.
Насекомое затихло, и Мейсон зажмурился.
Он ведь не сволочь. Всего лишь кретин, как она его и назвала. Не надо было вообще её целовать… или, боже, терять самообладание. До той встречи, по его мнению, всё прекрасно получалось. Получалось общаться с Эллисон по-дружески.