Мистер Сыщик: Взрыв Нью-Йорка

Пинчук София

Я задумчиво кивнул и завел мотор. Ниссан помчал нас навстречу ветру, прямо к полицейскому участку короткой дорогой. За время, проведенное в автомобиле я так и не заговорил с девушкой, однако неприятное ощущение сожаления скребло меня внутри. Я не понимал, это не имело смысла, но иногда приходит сознание, что его и нет в некоторых вещах. Ты можешь сколько угодно считать, что поступил правильно, но одно слово, сказанное человеком, считающим по-другому, перевернет твою душу вверх тормашками.

В участке, я принялся работать над подробным отчетом о Перевертыше, что срочно потребовал капитан из-за заинтересованности делом шефа полиции.

Так что пока Таррел и Пейдж беседовали со свидетелем, я печатал на компьютере, это служило для меня еще большим унижением. Итак, Зальцман, что там у нас… работал в лаборатории, специализирующейся на создании лекарство и прочего, но был уволен, имел высшее образование в области химии. Я звонил на место работы Зальцмана, проверяя причину увольнения, но в лаборатории «KBJ» мне лишь сообщили, что он ушел по собственному желанию. Так, среди его окружения – Стюарт Ленсон, родственники, живущие в Чикаго, с бывшей, по ее словам, они не общались уже год, что подтверждает распечатка телефонных звонков. Он звонил только на работу, в доставку пиццы и по нескольким номерам, вне зоны доступа. Удалось только узнать, что звонки совершались в Нью-Йорке. Это напрягает, у подонка что же, были сообщники? Невозможно, он работал один, я его видел! В это легко поверить, учитывая его биографию и узкий круг общения и развлечений, однако, памятуя слова лектора с университета, доверяй, но проверяй. И, тем не менее, Пейдж, например, так же сомневается в этом, как и я. Просто поражаюсь ее мышлению – его невозможно соединить в одну кучу. Она кидается с одной теории в другую, пытается найти ответ, перебирая все возможные варианты развития событий. Ну как здесь найти истину?

Я надеялся, допрос Ленсона прольет свет на мотивы психопата, но не тут-то было. Мужчина был настроен скептически, вальяжно расположился на стуле в помещении. Он был менее разговорчив, как при нашей встрече в туалете, выдавал нам информацию по крупицам и не сообщил ничего нового. Разве только, что Перевертыш – законченный алкоголик, что, кстати не верно, в крови Зальцмана алкоголя не обнаружилось, а вот резус фактор совпал с кровью в салоне авто, что только еще раз подтвердило виновность подозреваемого. Серебряный нож, изъятый у Зальцмана при аресте, служил также доказательством тому, что подонок убил Майли, а значит обвинялся в двойном убийстве. Стюарт же повторил слова вампира о ссоре и добавил, что наш химик разошелся не на шутку, заявляя, что был очевидцем отравления лекарств, что правительство допускает смерти и таким образом контролирует демографический кризис. Гм, а вот это интересно, может, за его ненормальные теории Зальцмана и уволили?

Возвратившись в восемь вечера домой, я стащил с себя ботинки, включил телевизор и свалился на диван. Моя голова плавилась от постоянных мыслей, веки тяжелели… Помню, когда мы с Пейдж пришли в камеру предварительного задержания, где сидел Зальцман, чтобы попытаться еще раз побеседовать с ним, он схватился за прутья и, оскалился. Выглядел преступник жутко: все в той же окровавленной рубашке, с наполовину смазанным гримом на лице, глаза пылают от мрачного гнева. Он протянул к Пейдж руку и она, вздрогнув, отпрянула мне за спину.

– Я ничего больше не скажу, - безразличным и от этого еще более ужасным голосом прохрипел он, - мне не нужен адвокат, мне никто не нужен. И вам скоро не будет ничего нужно. Огонь уже ждет вас тогда, когда вы все соберетесь

вместе…

Я потянулся, расслабился на диване и закинул руки за голову. Мои попытки заглушить мысли были тщетны, но, по крайней мере, я смог все обдумать в спокойно обстановке. Я только начал дремать, по телевиденью шла какая-то передача о дикой природе, как вдруг я увидел в проеме двери Ирен. Она стояла в белом шелковом платье, прекрасна, как при нашей первой встречи. Смольные волосы рассыпались ей на плечи, на грудь, спадали за спину.

– Ирен! – я вскочил с дивана. Мой голос почему-то стал сиплым, и я ощутил, как задрожали колени, - что ты здесь делаешь?

Девушка вдруг не смогла сделать и шага в мою сторону и упала на колени. На платье проявилось алое пятно, а из ее рта вытекла струйка крови. Но она улыбнулась и ласково поманила меня своей рукой, испачканной кровью.

Я бросился к ней. Мое лицо исказила болезненная гримаса. Она не настоящая, не настоящая! Перед глазами, словно вихрь, промелькнули воспоминания трехлетней давности. Слезы градом покатились по щекам.

– Не плачь, - прошептала Ирен, она провела окровавленным пальцем по моей щеке, рисуя буквы.

– Что ты делаешь? – прошептал я, не в силах говорить громче.

– Ты должен спасти их, - девушка с тревогой взглянула в мои глаза, - ты должен помочь, - прошептала она, - ты обещал, что больше никто не умрет, так сдержи же сейчас данное обещание!

– Я не понимаю, - помотал я головой, - что я должен сделать?

– Тоже, что и всегда. Быть собой, - молвила любимая и растворилась во тьме.

– Нет, стой! – я попытался схватить ее в объятия, но не успел и проснулся в холодном поту.

Телевизор продолжал вещать о жизни богомолов, а я уставился в пустоту, осознавая происходящее. Сон. Всего-навсего! Она не настоящая, в самом деле не настоящая, но от этого так горько на душе…

Я устало потер виски. Нет, нужно что-то делать, как-то отвлечься! Я поднялся, позвонил Викки с просьбой заглядывать иногда к Розе, которая занималась домашним заданием, и отправил сообщение Таррелу:

«Встретимся в спортзале через полчаса». Мне нужно было выпустить пар на боксерской груше, я не мог сейчас позволить себе сантиментов и ненужных воспоминаний. Нужно сосредоточиться. Завтра важный день.

В помещении царил полумрак. Больше никого, кроме нас с Таррелом в этот вечерний час не было, и удары по груше эхом отзывались от окрашенных в синий цвет стен. Пот градом стекал по моей спине, у друга совершенно взмокла челка, но мы продолжали заниматься.

– Что ты думаешь о подозреваемом? – прерывисто дыша, одновременно продолжая наносить крепкие удары, спросил я напарника.

– Только то, что он козел и мерзавец, - вымолвил Таррел и лихо долбанул грушу ногой.

– Он химик, сумасшедший, - продолжил я, - тебе не кажется, что его заявления о некоем огне обоснованы? Он не раз повторял об этом. Может у Зальцмана был какой-то план? Ммм.. Искусственный огонь? Террор?

– Ты сам скоро свихнешься! Мы, конечно, посмотрим завтра, что можно начти в его жилище, но вряд ли это будет фаер-шоу. Да и вообще, странно все это. Мне постоянно кажется, что мы чего-то не замечаем. Вот, казалось бы, все просто – психопат, убивающий нечисть и все на это указывает. Есть улики, есть убийца, есть свидетели, видео с камер наблюдения тоже есть. Но он писал буквы. Вопил каком-то огне и отравлении человечества… Нет, это уж точно лажа.