Мистер убийца
Шрифт:
Не обращая внимания на вопросы, Другой продолжал задавать свои собственные:
– Ты и Пейдж настроил против меня? Мою Пейдж, мою Шарлотту и мою дорогую Эмили? У меня есть какая-нибудь надежда вернуть их или мне придется их тоже убить? – голос дрожал от эмоций. – Господи, осталась ли настоящая кровь в их венах, люди ли еще они, или ты превратил их во что-то еще?
Марти понял, что не может больше с ним разговаривать. Было бы сумасшествием пытаться делать это. Как бы они ни были похожи внешне, какие бы одинаковые голоса у них ни были, ничего общего между ними не было. По большому счету они отличались друг от друга так резко, как могли отличаться представители разных планет.
Марти отключил телефон.
У него так сильно дрожали руки, что он выронил телефон.
Когда он повернулся от окна, то увидел девочек, которые стояли вместе, взявшись за руки. Бледные, напуганные, они во все глаза смотрели на него.
Пейдж тоже вернулась сюда, услышав его крики, когда включала электрические батареи в одной из комнат.
Лица его родителей встали перед глазами, бережно хранимые воспоминания родительской любви всколыхнули его душу. Он решительно подавил их. Если он сейчас поддастся горю, потеряет драгоценное время, оплакивая их, он тем самым подпишет смертный приговор Пейдж и девочкам.
– Он здесь, – сказал Марти. – Он идет сюда, и времени у нас очень мало.
Те, кто изгонит жадности грех, грех зависти лучшей сочтут из утех.
Те, кто и зависть захочет изгнать, новые карты Ада творят.
Тот, кто стремится весь мир изменить, жемчугом святости себя возомнит.
И встав на сей благородный путь, уйдет от того, чтоб в себя заглянуть.
Смейтесь над тиранами и трагедиями, которые они несут за собой.
Такие люди приветствуют наши слезы, как доказательство раболепия и покорности, а наш смех обрекает их на бесчестье и позор.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
НОВЫЕ КАРТЫ АДА
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Он стоит на кухне в доме родителей, наблюдая в окно за падающим снегом. Он дрожит от холода, с волчьим аппетитом доедает остатки мяса с хлебом.
Наступает один из тех решающих моментов, которые определяют, кто действительно герой, а кто обманщик. Когда все вокруг плохо, когда одна трагедия следует за другой, когда надежда кажется уделом только идиотов и дураков, как поступают в таких случаях Гаррисон Форд, или Кевин Костнер, или, скажем, Том Круиз, или Уэсли Снайпс, или Курт Рассел? Отступают? Нет, никогда. Немыслимо. Они же герои. Они упорно продолжают идти вперед. Они грудью встречают опасность. Они не только защищаются, но и наступают. Из фильмов, в которых вместе с героями он переживал самые тяжелые моменты, он знает, как справиться с эмоциональным опустошением, умственной депрессией, физическим насилием в большом количестве и даже с угрозой чуждой власти на земле.
Двигайся, двигайся, вызывай на бой, бросай вызов, наноси удар и побеждай.
Он не должен больше думать о трагедии, произошедшей с родителями, и об их смерти. В любом случае существа, которых он уничтожил, наверняка не были его настоящими матерью и отцом. Они тоже притворялись, как и тот, который отнял у него жизнь. Может, ему не суждено вообще узнать, когда настоящие его родители были убиты и заменены этими, но в любом случае он должен отложить скорбь на потом. Много думать о его родителях – или о чем-либо вообще – не просто трата драгоценного времени, но и не достойно героя.
Герои не думают. Герои действуют.
Двигайся, двигайся, вызывай на бой, бросай вызов наноси удар и побеждай.
Закончив есть, с кухни он проходит в гараж через прачечную комнату. Включив лампу дневного света переступает через порог и обнаруживает два автомобиля, которые может взять – старый голубой "додж" и сравнительно новый "джип-вагоньер". Он возьмет джип – у того два задних ведущих моста.
Ключи к машинам висят на крючке в прачечной. В шкафу он находит большую коробку стирального порошка. Он читает, из каких химикатов состоит порошок, и довольно кивает.
Он возвращается на кухню.
Ряд низких шкафчиков заканчивается винной полкой. Найдя штопор в ящике, он открывает четыре бутылки и выливает вино в раковину.
В другом кухонном ящике он находит среди всяких мелочей пластмассовую воронку. Третий ящик наполнен чистыми белыми полотенцами для посуды, а в четвертом лежит пара ножниц и коробка спичек.
Он относит бутылки и все остальное в прачечную комнату и ставит их на кафельную поверхность рядом с глубокой раковиной.
Из гаража он приносит красную двадцатилитровую канистру бензина, которую находит на полке слева от рабочего стола. Когда он отворачивает крышку, пары бензина вырываются наружу. Отец, видимо, держал бензин в канистре для заправки газонокосилки, ибо сейчас она пуста.
Обыскав остальные ящики и шкафы вокруг рабочего стола, в ящике с запасными деталями для фильтра питьевой воды он находит пластмассовые трубки. С их помощью он высасывает из "доджа" бензин и сливает его в канистру.
В раковине прачечной через воронку он всыпает немного стирального порошка в каждую пустую бутылку из-под вина. Добавляет бензин, потом режет полотенца на полоски необходимой ширины.
Хотя у него два револьвера и по двадцать патронов на каждый, он хочет добавить к своему вооружению еще и зажигательные бомбы.
Он все еще надеется спасти Пейдж, Шарлотту и Эмили. Он продолжает желать воссоединения и возобновления их совместной жизни.
Однако он должен смотреть правде в глаза и быть готовым к тому, что жена и дети уже не те, кем были раньше. Вполне возможно, что они загипнотизированы. Или их заразили микробами с другой планеты, и их пустые мозги заполнены чем-то чудовищным и уродливым. А может, они уже не они, а двойники Пейдж, Шарлотты и Эмили, точно так же как и их отец-самозванец – его двойник, возникший из семени с другой планеты.
Вирусов чужеродной заразы так много, все они непонятны и загадочны, но существует оружие, которое не раз спасало мир: огонь.
Курт Рассел, будучи членом антарктической научно-исследовательской экспедиции, столкнулся с представителем внеземной цивилизации, который мог бесконечно менять свое обличье, обладал изощренным умом и был, вероятно, самым страшным и могущественным пришельцем, пытавшимся колонизировать Землю. Но огонь оказался практически единственным эффективным оружием против такого неуловимого врага.