Мистерии Осириса: Великое таинство
Шрифт:
— Не требовал ли от тебя Бега чего-нибудь необычного, даже шокирующего? Услуг? Заказов?
— Никогда! О, никогда! Я считаю, что это воплощенная честность. Но знаете, Царский сын, завтра мне нужно рано на корабль, я бы хотел пораньше лечь. Если это никого не обидит, я бы хотел лечь пораньше. Тысяча благодарностей за замечательный ужин!.. Все было просто великолепно!
Жергу опрометью бросился на корабль. Там, немного успокоившись, он постарался припомнить, не совершил ли какой-нибудь оплошности. Вроде бы нет… Правда, Исида все время хранила молчание, но это не беда. Главное, что он вывернулся из мышеловки!
Проснувшись после ночных кошмаров, Жергу вздохнул с облегчением, когда увидел служанку, вносящую в его комнату молоко и пирожные.
Но раздраженное лицо Бины — а это была она — мгновенно рассеяло этот неуместный приступ оптимизма.
— Вчера ты ужинал у Икера. Что ему от тебя было нужно?
— Он хочет возобновить старую дружбу.
— Он наверняка задал тебе немало вопросов!
— Не беспокойся, я прекрасно вывернулся. У Икера не возникло никаких подозрений.
— Что конкретно он у тебя спрашивал и что ты ему отвечал?
Жергу подробно пересказал разговор, постаравшись придать себе уверенный вид. Он улыбался, но в его сердце закипала ненависть. С каким удовольствием он прирезал бы сейчас эту наглую самку, но Провозвестник ему этого никогда не простит.
— Быстрей отправляйся в Мемфис и не возвращайся сюда до тех пор, пока тебя не позовет наш повелитель!
Бина простерлась ниц и поцеловала колено Провозвестника.
— Царский сын Икер подозревает Жергу в темных делишках, — сказала она. — Пока ему еще не известны подробности, и он не уверен, следует ли связывать их с главным ударом.
— Прекрасно, милая.
— Не становится ли Жергу опасным?
— Напротив, он потянет наших врагов за собой в Мемфис. А значит, к Медесу. Но ни тот ни другой не исповедуют истинной веры. Они стремятся только заполучить как можно больше привилегий и думают, что нас можно использовать в своих целях.
Бина кровожадно улыбнулась.
— Разве эта вина не будет им стоить жизни?
— Всему свое время.
Прекрасная Бина снова прильнула к ноге Провозвестника.
— Икеру известна связь Жергу с Бега! Если он прикажет арестовать жреца, не потеряем ли мы главного помощника?
— Не тревожься, дорогая. В том, что касается притворства, Бега никто не перещеголяет. Он сумеет охладить пыл Икера. И, кроме того… Царскому сыну жить недолго…
Бина еще сильнее прильнула к ноге своего повелителя.
— Вы предусмотрели каждый шаг, ведь так?
— Иначе я не был бы Провозвестником.
Мнение Исиды о том, что Жергу похож на гнилой плод, не давало Икеру покоя.
Конечно, он далек был от восхищения главным инспектором амбаров. Но Царский сын Икер смотрел на него, скорее, как на безобидного прожигателя жизни, любящего вкусно поесть, попить и поразвлечься.
Но супруга, молчавшая во время всего ужина, постоянно за ним наблюдала, внимательно вслушивалась в его слова, запоминая каждое движение…
И ее мнение поразило Икера.
Икер не сомневался, что она была права, потому что она владела даром прозорливости. Скорее, он ругал себя за наивность.
Значит, Жергу постоянно льстил ему, чтобы привлечь на себя царские милости и подняться по служебной лестнице. Неужели это жалкое и банальное стремление таило в себе и гораздо более темные намерения? Неужели этот гуляка стал приспешником Провозвестника?!
Возникшее подозрение удивило Икера скорее тем, что этот любитель сладко поесть был безразличен к вопросам веры. И все же… Он был знаком с Бега — холодным, строгим, суровым, всегда погруженным в свои занятия… Бега так отличался от Жергу… Что же представляют собой их отношения: случайная встреча или заговор?
Представить себе, что Бега сговорился с Провозвестником? Немыслимо! Его суровый характер никогда не давал повода для таких обвинений… Но ведь Жергу его посещал регулярно!
Икер задумчиво шел к лестнице Великого бога. Полный покой этого священного места, конечно, даст ему силы решить проблему и подскажет верное решение.
Шаб Бешеный, инстинктивно почувствовав опасность, перестал жевать свою сушеную рыбу.
Раздвинув низко склоняющиеся ветви ивы, закрывавшей вход в молельню, где он прятался, Шаб с изумлением увидел Икера.
Медленно поднимаясь по ступеням, писец приближался…
Как этот проклятый выскочка сумел разнюхать, где он прячется? Кажется, он идет один и без оружия. Роковая ошибка для него, нежданный счастливый случай для Шаба! Раз Царский сын так неоправданно рискнул, ему придется заплатить за свою глупость по самой высокой цене!
Шаб Бешеный стиснул рукоять своего верного ножа.
Икер сел на краешек низкой ограды в двадцати шагах от молельни.
Правда, к несчастью, не спиной к Шабу. А Шаб Бешеный никогда не нападал спереди, опасаясь неожиданных реакций жертвы.
Писец не спеша развернул какой-то папирус и принялся читать. Потом, задумавшись, смотрел куда-то вдаль.
Как видно, он никого не выслеживал и не искал. Занятый своими мыслями Царский сын ничего вокруг не видел. Казалось, он пытался решить какую-то трудную задачу…
Шаб Бешеный колебался.
Убить Икера, воспользовавшись этой неожиданно выпавшей удачей? Но порадует ли это Провозвестника? Скорее, нет, потому что именно он, а вовсе не ученик должен выбирать момент для нанесения смертельного удара Царскому сыну.