Митральезы Белого генерала. Часть вторая
Шрифт:
— Немедленно прекратить! — завизжал офицер и, недолго думая, въехал незадачливому солдату в ухо.
Тот едва не упал, выронив винтовку, но тут же подхватил ее и вытянулся во фронт, уже с более осмысленным выражением на лице.
— Бардак! — прокомментировал это происшествие Дмитрий и, обернувшись к своим подчиненным, посулил, — вот только стрельните без команды, вам тоже самое прилетит.
— Все в ажуре будет, ваше благородие, — поспешили успокоить своего строгого командира матросы. — Разве же мы без понятия, как какая-нибудь там пехтура!
Наконец, прозвучала команда и колонна пехоты дружно и неотвратимо
— Господинам прапорчик, — крикнул Будищеву джигит-туркмен, исполнявший роль ординарца. — Вам скакать туда!
Договорив, он махнул рукой в сторону цитадели, после чего счел свою задачу выполненной, умчался прочь, гордо при этом подбоченившись.
— Охренеть! — прокомментировал способ передачи информации Дмитрий. — Зачем изобретать радио, когда есть такие вестники?
— А ведь он ихней веры, — задумчиво заметил один из матросов, видимо не слишком доверявший таким союзникам.
— Мало ли, — пожал плечами случившийся рядом Петров, — у нас и генералов полно мухаметанского звания.
— Базар сняли! — мгновенно оборвал не начавшуюся дискуссию командир. — Выдвигаемся.
У пролома было совсем жарко. Прекрасно понимавшие, что это конец, текинцы все же продолжали отчаянно сражаться, яростно отбивая шашками удары штыков. Однако, «белые рубахи» все прибывали и прибывали, и защитникам Геок-тепе приходилось понемногу отступать. Впрочем, к ним тоже подходили подкрепления, отчего бой грозил затянуться.
— Приготовиться! — скомандовал прапорщик.
— Своих заденем, вашбродь, — пискнул матрос, но получив подзатыльник от унтера заткнулся.
— Дай сюда, — с досадой отозвался Будищев, отстраняя от пулемета наводчика.
Тщательно прицелившись, он, мысленно перекрестившись и вслух выругавшись, плавно нажал на гашетку. Очередь прошелестела прямо над головами атакующих, иной раз, сбивая с солдат кепи, и резанула точно по спешившим к месту сражения текинцам.
— Так их! — радостно загомонили моряки, а Дмитрий продолжал короткими, но при этом точными очередями поливать сразу приунывшего противника.
Услышав знакомый рокот, пехота приободрилась и усилила натиск. Продолжая шаг за шагом продвигаться вперед по трупам павших, они упорно теснили врагов и, наконец, ворвались внутрь.
В течение каких-то минут все разом переменилось. Только что яростно сражавшиеся текинцы отхлынули назад и бросились к своим лошадям, ждавших их уже оседланными. Затем ворота Геок-тепе распахнулись и их них повалили толпы спасавшихся, немалую часть которых составляли женщины и дети. Но, если всадники могли надеяться уйти на своих быстроногих конях, то у бегущих, по здравому рассуждению, не было ни единого шанса.
Впрочем, Скобелев, казалось, предвидел подобное развитие событий и вслед за бегущими тут же пустилась русская кавалерия, а вместе с ними конница союзных туркмен, во главе с Нефес-мергеном. Как коршуны на беззащитных цыплят бросались они на своих давних врагов, рубили их, кололи копьями, просто топтали копытами коней, утоляя давнюю жажду мести.
Погоня продолжалась более пятнадцати верст, пока остатки противника не были окончательно рассеяны. В тоже время пытающимся уйти пешком повезло несколько больше. Быстро окружившие их драгуны и казаки, заставили беглецов вернуться
Внутри цитадели еще некоторое время продолжалась пальба. Отдельные фанатики попытались укрыться в своих ямах, где ранее пережидали артиллерийские обстрелы, и теперь сидя в них отстреливались. Однако разгоряченные боем и потерями русские солдаты не собирались с ни с кем церемониться. Те, кто сдавались на милость победителя, еще могли рассчитывать на снисхождение, а остальных не ждало ничего, кроме пуль и штыков.
Скоро все было кончено. Победители разбрелись по полуразрушенным домам местных в поисках чего-либо ценного, многочисленных пленных собрали на площади, где они сидели на корточках с безучастными лицами, ожидая своей участи. Отдельно толпились освобожденные из рабства персы. Что интересно, мужчины их были по большей части совершенно истощены и одеты в рубище, зато женщины, служившие женами своим похитителям, напротив вполне упитаны и хорошо одеты. Но и те и другие, как ни странно, шумно радовались освобождению и с удовольствием плевали на головы недавним господам.
— Гляди-ка, хорошенькая, — пихнул Деева, Петров, показывая на молодую персиянку в длинной красной рубахе и, против обыкновения, с непокрытой головой.
— Не балуй, — счел нужным предупредить приятеля вестовой, — их благородие за такие фокусы все причиндалы оборвет!
— Да я рази про это? — даже обиделся тот. — Я, может, жениться хочу!
— Пошли, жених, а то казачуры все добро растащат.
— Они такие! — согласился матрос, и они вместе отправились на поиски трофеев.
Между тем, Будищева уже не было в цитадели. Поняв, что все кончено и отдав необходимые приказания унтерам, он сделал вид, что заинтересовался дворцом местного сердара и незамеченным покинул Геок-тепе. У него и впрямь были недоделанные дела. Поймав потерявшую седока лошадь, он быстро добрался до госпиталя. Нет, он не искал мести, да и вообще почти забыл про Бриллинга. Да и совместные с новоиспеченным купцом Шматовым коммерческие дела не слишком занимали прапорщика, тем более что тут на Федора вполне можно было положиться. Просто, ему вдруг чертовски сильно захотелось увидеть Люсию и сказать ей нечто очень важное.
У госпиталя, как и следовало ожидать, творилось настоящее столпотворение. Со всех сторон туда стремились раненые. Одних несли на носилках, других поддерживали под руки, третьи смогли доковылять сами, и всем им срочно требовалась помощь. Врачи, фельдшеры и санитары сбились с ног, пытаясь спасти всех кого можно, и только отец Афанасий спешил дать последнее утешение тем, кому недолго осталось.
— Не видел ли ты, братец, баронессы Штиглиц? — спросил Дмитрий, спешиваясь, у первого попавшегося солдата.
— Не могу знать, ваше благородие, — отозвался тот, баюкая порубленную руку.
— Это сестра милосердия, — пояснил Будищев, чертыхнувшись про себя.
— Не видал, — равнодушно покачал головой раненый.
Привязав животное к служившему коновязью столбу, прапорщик кинулся дальше, но никто не мог дать ему положительного ответа. Один качали головой, дескать, не знаем, другие показывали рукой, мол, пошли туда, третьи, занятые своими ранами, вообще не могли понять, о чем их спрашивает этот странный офицер в заляпанной землею одежде и с лопаткой за поясом вместо сабли.