Митяй в гостях у короля
Шрифт:
— Я старался, ваше величество, — проговорил с улыбкой смущения Дмитрий. — Мы рады, что оказались вам полезными.
— Но мне не дает покоя вопрос: если Россия имеет в своем распоряжении такое могущество, почему же она стоит на коленях, унижается, просит у Запада помощи?..
— Россия ничего и ни у кого не просит. Она настолько богата, что может и сама одарить целый мир. Но у нас во всех коридорах власти слишком много нерусских людей — они служат больше Америке, чем России. Вы, может быть, слышали про таких?
— Да, да, да, — поднял руки шейх и рассмеялся. — Я кончал Московский
— Ну, вот вы и услышали, — сказала ему Маша, подкладывая очередную стопку блинов.
Шейх, глядя на нее, лукаво заметил:
— А вот вы русская, а и вам доверяет президент.
— Доверяет, это уж верно. Но муженек-то у меня — из той же шайки.
Шейх, словно мальчик, всплеснул руками. Воскликнул:
— Ах, вот она разгадка всех загадок! У нас ведь та же история! Стоит взять в супруги… и вас будет поддерживать Америка. Слава Аллаху!.. Молись ему, и он вразумит тебя мудростью веков.
— У вас Аллах, у нас Христос, — продолжал Дмитрий, — а он, Христос, вон еще когда их сынами дьявола назвал.
Шейх вышел из-за стола, торжественно произнёс:
— Сегодня у меня самый счастливый день. Я встретил человека, которому рад поклоняться. Скажите мне, что я для вас могу сделать?
Дмитрий, пожимая шейху обе руки, сказал:
— Наступает время, когда мы, русские и арабы, должны быть вместе. И китайцы, и индусы должны объединиться с нами. Иначе нас ждёт рабство. У нас разные религии, но Бог един, и воля его одна.
Шейх пожимал Дмитрию руки и смотрел на него со слезами на глазах. Он едва сдерживал порывы любви и благодарности.
Глава пятая
Наступила осень, но не та осень, которая бывает у нас в России. Жара спала, но в ясные солнечные дни тут по-прежнему тепло и на многочисленных пляжах Тигра можно загорать, как у нас в Крыму или на Кавказском побережье. Ветреные дни редки, и лишь по ночам со стороны Персидского залива заметно тянет влажной освежающей прохладой.
Экипаж «Русалки» теперь живет в небольшом роскошном особняке — любимой городской резиденции шейха Мансура. Всемогущий шейх отдыхал здесь от житейских бурь, редко принимал женщин и лишь приглашал сюда близких друзей, да иногда уединялся с королем. Мысль о том, что он когда-нибудь и кому-нибудь надолго, а уж тем более, навсегда презентует этот роскошный маленький дворец, могла показаться ему нелепой, а потому и никогда не приходила в голову. А тут он вдруг воспламенился желанием подарить Гнездышко Мана — так по имени шейха называли в городе дворец — русскому парню Дмитрию. И сделал он это по-восточному. Пригласил Дмитрия во дворец, тот восхищенно оглядывал вазы, картины, лепные орнаменты и все говорил: «Какая красота!».
— Вам нравится? — спрашивал шейх.
— Как же может не нравиться такое чудо! Да я такого великолепия никогда не видел.
— Петербург — город дворцов, я давно мечтаю побывать у вас. Неужели и там нет таких домов?
— Есть, конечно, но я не все дворцы видел. Да, пожалуй, у нас и нет такого.
— Ну, если мой
Дмитрий уставился на шейха своими круглыми голубыми глазами.
— Ну, зачем же? — только и мог сказать.
— Как зачем? Пусть и в нашей стране будет у вас дом. Это же счастье, если вы и ваши друзья обретете у нас жилище.
Дмитрий опустился в раззолоченное кресло, задумался.
— У меня есть немного денег — я бы, если мне позволит король, купил в вашем городе домик. Не такой, конечно, а маленький, в каких живут простые люди. Я, ваше величество, признаюсь вам: не желаю возвращаться на Родину, пока там хозяйничают чуждые мне люди. Вчера я смотрел телепередачу из Турции, тамошний журналист сказал: в Кремле сидят люди Ельцина, русский народ им не доверяет. Я не очень хорошо знаю историю своей страны, но, кажется, не было еще, чтобы нами правила такая гнусная нерусь.
Шейх сел с ним рядом, хлопнул в ладоши и вошедшему слуге велел принести кофе. А Дмитрию сказал:
— Митя, друг мой сердечный, мы с братом королем много думаем о вашей стране, мы русский народ не осуждаем. Он, как и наш, как и многие другие народы, а ваш — особенно, доверчивый, он как дитя: ему говорят, а он верит. А в наш век, когда негодяи всех мастей так наторели: у них газеты, телевидение… в наше-то время обмануть людей ничего не стоит. Вот они и надули вас. Поманили к хорошей жизни, расставили капканы, а вы и отдали власть чужим людям.
Шейх плохо знал русский язык, он, конечно, говорил иначе, но Дмитрий для себя его речь переводил именно так.
— Что же, ваше величество, покориться нам, что ли?
— Ну, что ты, Митя, как можно! Да так и думать нельзя. Русский народ долго еще кашлять будет, много сынов он своих изведет, но настанет время прозрения. Не знаю уж, как это будет конкретно, но, что прозреет он, мы в это верим. Стальную ленту, чтобы она распрямилась, согнуть нужно. И чем больше будут ее сгибать, тем она быстрее на место встанет, и при этом звон издаст. Так и народ ваш: его сейчас злые силы через колено гнут. Гнут, но сломать не смогут. Ну, а если уж вас вселенские бродяжки одолеют… нас-то они скоренько живьем в мешок побросают. Арабский мир сейчас ослаблен, он на тысячу злобных сект разделен, они, фанатики, готовы всем неверным головы рубить. Но лидер наш король Хасан, и весь наш мир разумный, мудрецы-старцы наши с надеждой на славян смотрят. У вас и техника, и культура, и ум под светлыми волосами вашими великую силу имеет, — с вами мы пойдем, за вас держаться будем. В каждом из вас воин затаился. Помню, я в молодости кино ваше смотрел — «Александр Невский». Вот ведь вы какие!
— То прадеды наши. А у нас-то… был дух, да весь вышел.
— Нет, Митя, дух из нации не выходит. Он с генами передается. Русский он и есть русский. И никогда он ни грузином, ни турком не будет. Нам так Аллах говорит. И еще он говорит: русские — ваши друзья. В древности мы братьями были. Ну, вот, Митя, мы в вас верим, а в тебе вера дрогнула. Себя ты не знаешь, а мы тебя узнали и вон как полюбили. А теперь…
Шейх поднялся, порылся в кармане и что-то маленькое, блестящее протянул Дмитрию: