Митяй в гостях у короля
Шрифт:
— Да уж! — загремел басом генерал Гусь. — Банкиры наши еще тот народец! Я бы их всех на осине вздернул!
— А как же с супругой вашей? Она ведь тоже банкир.
— Враки все это! Журналисты выдумали.
— Ну, нет! — возразил Дмитрий. — Мы вашу супругу знаем. Она в Одессе русско-израильский банк основала, и капиталец у нее сейчас обращается кругленький: в полтора миллиарда долларов. Да вот и господин Гальюновский часть своих денежек у нее на счетах держит. И годовой процент, словно ручеек, набегает: сорок пять тысяч долларов. А? Ничего процентик?..
Гальюновский хотел возразить резко, до поросячьего визга, и даже водой в лицо Дмитрия плеснуть, как это он позволял себе на родине, но, взвесив все обстоятельства, промолчал. Это ведь «дьявол» — не человек; он может вклады его во всех банках потрясти. Уж лучше не задирать. Сидел, опустив голову. И даже покраснел малость. Гальюновский тоже мог краснеть, хотя, разумеется, и не сильно.
Шейх сосредоточил внимание на еде; манера Дмитрия резать противника без ножа его забавляла все больше. Не понимал он гостей из Москвы: они пасовали откровенно, трусили и виляли хвостом. Будто нашкодившие дети, с мольбой глядели на родителя и просили пощады. Вот уж политики — в чистом виде. Ради достижения своих целей готовы ужом стелиться. Но что это за цели?..
Вспоминал свою с ними встречу: весь разговор крутился вокруг денег: оппозиция бедная, она ничего не может — нужны деньги. И хотел уж перевести им солидную сумму, но теперь… повременит. Однако чего они хотят от Дмитрия? Ведь у него-то денег нет.
Шейх боялся, что они сманят Дмитрия домой. И вместе с ним в Россию уйдет крейсер «Козьма Минин». Он стоит у берегов его страны как грозное предупреждение. Шейх давно слышал о чудовищной силе русского корабля, о каких-то лазерных пушках, электронном и лептонном оружии. Лептонное оружие будто бы бесшумно поражает врага. Это оружие пострашнее водородной бомбы, действует оно на мозг человека. Король Хасан и он, шейх Мансур, подозревают, что такое оружие на письменном столе Дмитрия. У него в маленьком невзрачном компьютере заключена и другая сила — тоже никому неведомая: электронная. Большая часть кораблей уж ретировалась из залива, ушел в свои воды и весь отряд атомных подводных лодок. И адмирал Джагарян отозван в Штаты. Им сильно недоволен Большой Билл. И на его место прислал другого адмирала, будто бы своего дружка Сержа Крамера.
Так что же они хотят, эти лидеры карликовых партий?..
Гальюновский поднялся, торжественно возвестил:
— Кремль поручил мне сообщить вам приятную весть: Мария Владимировна повышена в должности; президент предоставляет ей чрезвычайные полномочия. Вы, Мария Владимировна, возводитесь в ранг посла.
Из папки вынул красную книжицу с золотым двуглавым орлом на лицевой стороне:
— Вот вам новое удостоверение личности.
Мария Владимировна, получая документ, поблагодарила за честь и доверие и сказала:
— Наверное, Кремль требует нашего возвращения домой?
— Да, конечно. Вы и так загостились. Дмитрия Михайловича назначают директором Петербургского института слабых токов.
— Демократы хотят, чтобы я застрелился? У нас в России директора институтов сейчас стреляются — от безденежья и от голода. Нет уж, дудки вам! Я домой не поеду. Вы отняли у меня и дом, и Родину. А если король Хасан и шейх Мансур откажут мне в гостеприимстве, я переберусь на крейсер и превращу его в плавучую крепость. Это будет второй «Летучий голландец», но только уж такой могучий, что никакая сила нас не возьмет.
Наступила тишина — длительная, гнетущая.
Генерал Гусь, сделав безуспешную попытку улыбнуться, возразил:
— Вы, очевидно, шутите, Дмитрий Михайлович. Мы — оппозиция демократам, а вы нас с ними в кучу…
— Оппозиция — да. Сидите у президента в кармане и тявкаете, но так — негромко и беззлобно, чтобы никого не напугать. А когда надо было антинародную конституцию поддержать, вы, Гальюновский, прыгнули на сторону президента. И вы, генерал, на недавних выборах, точно козел с чикагской бойни, повели свое стадо в лоно демократов. Так какая же оппозиция?.. Для старушек малограмотных да юнцов безусых вы — оппозиция, а люди умные давно вас раскусили. И хотите, чтобы я за вами пошел. Да вас судить уж надо! За одного только великого ученого, моего учителя… который вчера застрелился, только за него вам прощения не будет.
— Дорогой Дмитрий Михайлович! — заговорил дрожащим голосом Казимир Гальюновский. — На вас стих нашел, вы, видно, в плохом настроении, а у нас серьезное поручение к вам имеется. Мы хотели бы крейсер «Козьма Минин» на Родину вернуть.
Его поддержал генерал Гусь:
— Мы армию укреплять будем, — гудел он трубным басом, — вы меня знаете: мне за державу обидно. Я могу останавливать войны, остановлю и распад России. Дайте только крейсер — нашему движению. Я сам командовать буду.
— Генерал хочет стать адмиралом. Похвально. Положим, крейсер перейдет в ваши руки, а как вы им командовать станете? Вы можете подчинить себе электронику?.. Да вы же завтра продадите его за бесценок. Вы же лавочники!..
И Дмитрий замолчал. Он больше с ними не говорил и даже не смотрел в их сторону. И никто из сидевших за столом с ними не заговаривал. И тогда Казимир обратился к шейху:
— Ваше величество! У нас есть, что сказать королю. Окажите содействие, устройте нам встречу. Весной он принимал нас и был любезен, но теперь…
— Король сильно занят, — уклончиво ответил шейх, — но я попробую.
И снова Дмитрий:
— Вас, господа хорошие, скоро во всем мире узнают. Шарахаться будут, как от прокаженных. Предателей во всём свете не любят и — боятся.
— Ваши шутки, Дмитрий Михайлович, не все понимать способны. Вы вот нас на крейсер пускаете. Предателей бы не пустили.
— Крейсер — живое существо. Я-то вам позволяю, а крейсер может и не принять вас. А если и примет — неизвестно еще, какую шутку выкинет. Он ведь знает, кто запродал его в Малую Азиатию. Я бы на вашем месте еще и подумал бы: ступать на его палубу или воздержаться. Впрочем, если решили — летите. Мне вот его величество вертолет презентовал, так я вас туда живо отправлю.
Шейху этот жест Дмитрия был непонятен, и он боялся, как бы эти молодцы не завладели кораблем, но он знал и верил, что Дмитрий неспроста отправлял прожженных и ненавистных политиканов на крейсер, который он берег и любил как самое дорогое существо. Что-то он задумал.
Дмитрий наклонился к шейху:
— Ваше величество! Боюсь, мы утомили вас своей болтовней. Пойдемте в кабинет, у меня дело к вам есть.
Шейх поклонился дамам, потом гостям, и они с Дмитрием пошли в кабинет.
Дмитрий ничего не сказал гостям и даже не взглянул в их сторону.