Младенца на трон!
Шрифт:
Сию грамоту дрожащей рукою начертал я, митрополит Московский Антоний, года 7089, генваря в 20 день. Чаю смерть скорую, и было мне давеча явление Ангела Господнего, и вестно учинилось мне начертанное".
Присутствующие слушали, затаив дыхание. Местоблюститель закончил читать, но еще несколько минут в церкви стояла полная тишина. Люди, потрясенные неожиданной находкой, молчали, прикидывая, сколько же лет эта грамота скрывалась от глаз людских. Видимо, ее время настало лишь сейчас, вот она и показалась.
Потом все зашевелились, задвигались, с разных сторон послышался шепот. Он все нарастал, пока не перерос в уверенные крики:
– Петра на престол!
–
– Уж знаков нам с лихвой дадено!
– Не хотим иных претендентов!
Поднялся оглушительный шум. И церковники, и бояре, и посадские что-то вопили, требовали, размахивая руками. Даже те, кто еще вчера сам мечтал о троне, сейчас выкрикивали имя Петра.
Ефрем поднял руку, призывая всех к молчанию. Потребовалось довольно много времени, чтобы шум стих. Наконец Местоблюститель провозгласил:
– Блаженной памяти митрополит Антоний, почивший многие годы назад, из глубины времен ясно узрел то, что ныне учинится. А мы с вами, аки слепые котята, не увидели, и чуть было не свершили ошибки великой. Мы радели о Крестном хождении, дабы Господь просветлил наш разум, и Он дал нам сведать свою волю. Так обойдем же в благодарствие Кремль-город, и будет же, яко писано, что изберет Земский собор самодержцем русским чадо именем Петр!
Множество радостных голосов стало ему ответом.
Забравшись на лавку, Пьер смотрел в оконце на Кремлевскую башню, когда услышал вдали колокольный звон. Немного позже послышался необычный заунывный гул, он делался все громче, словно волной накатывая на палаты Шереметева, и вскоре стало понятно, что это молебен, который поют множество голосов.
Такое было Пьеру в новинку, и он, неуклюже соскочив с лавки, бросился в сени: лишь оттуда через маленькое оконце можно было увидеть Житничную улицу и главные ворота двора.
Василий, Филимон и еще два охранника, приставленные несколько дней назад Шереметевым, уже толпились у окна, пытаясь хоть что-то разглядеть.
– Никак Крестное хождение, - предположил один из стражей.
– Не, - возразил писарь, - оно ж утрась было. Ноне уже, поди, царя-то выбрали.
Проскользнув за их спинами и толкнув тяжелую дверь, Пьер выскочил на крыльцо. И обомлел: по Житничной шел настоящий крестный ход с иконами и хоругвями. Возглавлял его седобородый старец в шапке, расшитой ликами святых, за ним шли другие церковники (Пьер узнал среди них архимандрита Аврамия), бояре, дворяне, купцы, посадские. Конца процессии видно не было, и все в едином порыве пели:
– Цари-ице моя Преблага-ая, надеждо моя Богороди-ице, прия-ятелище си-ирых и странных предста-ательнице, скорбя-ащих ра-адосте, обидимых покрови-ительнице…
– Батюшки, Петруша, куды ж ты в исподнем-то?
– воскликнул Васька, сгреб Пьера и потащил обратно в комнату.
– Никак наше чадо самодержцем выбрали, - ахнул им вслед Филимон.
Страж посадил малыша на лавку и взмолился:
– Посиди здесь, Петрушенка, не балуйся. А я быстренько сведаю, что там учинилось.
Он метнулся было к двери, но в это время в сенях послышалась возня, и через мгновение в комнату ввалился Шереметев. Федор Иванович поклонился в пол и произнес:
– Государь…
Пьер открыл рот от неожиданности, а боярин между тем продолжал:
– Не изволишь ли одеться, государь? Вся земля русская ждет припасть к твоим стопам.
Он оглянулся, сделал кому-то знак, и в комнату сквозь собирающуюся толпу челяди протиснулась Варвара с парчовой одеждой в руках.
Сердце Пьера скакнуло. "Государь?! Неужели
Мамка между тем упала на колени и стукнулась лбом о половицу:
– Государь-батюшка!
Пьер бестолково смотрел на нее, а Варвара встала и подошла поближе. Шереметев тут же выгнал всех их комнаты, закрыл дверь, и из сеней послышался его голос:
– Государь облачаться изволят.
Пока нянька одевала Пьера, снова вошли какие-то люди и, предварительно бухнувшись на колени, положили на лавку детскую соболью шубейку, шапку на меху и сафьяновые сапожки.
И через десять минут Пьер, одетый по-царски, уже вышел на высокое крыльцо. Рядом, раздуваясь от важности, стоял Шереметев, а внизу, у лестницы, разлилось людское море.
Седой старец в вышитой шапке выступил вперед и произнес:
– Государь!
Все, и столпившиеся во дворе, и оставшиеся на улице, разом опустились на колени, не обращая внимания на грязь и снег.
– Митрополит Казанский Ефрем, - старец приложил руку к груди, показывая, что это он и есть, - и архиепископы, и епископы, и архимандриты, и игумены, и честных монастырей старцы, и бояре, и окольничие, и чашники, и стольники, и стряпчие, и дворяне, и приказные люди, и дети боярские, и головы стрелецкие, и сотники, и атаманы, и казаки, и стрельцы, и всякие служилые люди, и гости московские, и торговые люди всех городов, и всякие жилецкие челом тебе, государь, бьют. Ибо ведомо, что на Руси царский корень пресекся, и по общему земскому греху учинилась в Московском государстве рознь. Иноземцы злым умыслом царствующий град разорили и святые церкви осквернили. Но по милости Божией боярин и воевода князь Трубецкой да стольник и воевода князь Пожарский со многими ратными людьми Москву от ляхов очистили, и ныне церкви православные в былую лепоту облеклись, и имя Божие в них славится по-прежнему. Но царский престол вдовеет. А без государя нам всем ни на малое время быть неможно.
Пьер слушал этот поток слов, пытаясь ничего не упустить. Он уже вполне освоил старорусский, и понимал почти все. Но только сейчас осознал, как это непросто - быть царем. Нужно выслушивать длинные речи, участвовать во всем этом официозе, прилежно исполнять правила.
– И из замосковских, из поморских, из северских и из украинных городов всяких чинов выборные люди съехались, - продолжал между тем Ефрем, - дабы на соборе Земском сведать о том, кому благоволит Бог на Московском государстве. И февраля в 21 день пришли мы в церковь к Пречистой Богородице честного и славного ее Успения и просили всей землей с великим молением и воплем, чтобы всемилостивый Бог объявил, кому быть на Руси государем царем. И даровала нам Заступница Небесная знак, явив из иконы своей Владимирской древнее пророчество. И аки в сем пророчестве писано, так и склоняемся мы пред самодержцем нашим, царем и великим князем и преславным посланцем Господним, Петром Федоровичем, дабы вечно Русь предо всеми государствами аки солнце сияла и на все стороны ширилась.
"Почему это я Федорович, - удивился про себя Пьер, - уж не усыновил ли меня Шереметев? Вот хитрец, никак в регенты метит!"
– И просим мы у всемилостивого Бога и Пречистой Богоматери за царево и великого князя Петра Федоровича многолетие. И поем молебны со звоном, дабы Господь отвратил от нас свой праведный гнев и подал бы тебе, государю нашему Петру Федоровичу всея Руси, здравье против недругов и на всех неприятелей победу и одоление, дабы христианскую нашу землю в мире, тишине и благоденствии устроил.