Младший научный сотрудник 2
Шрифт:
— Неужели нас нашли? — чуть не подпрыгнул со своего камня Виталий, — надо капитана разбудить.
— Да, я пошёл его будить, а ты наблюдай за обстановкой, — распорядился я и метнулся к лежанке, где оба пилота ночевали.
Ираклий проснулся не сразу, пришлось основательно его потрясти. Потом он рывком сел, протёр глаза и спросил:
— Что случилось?
— Фонарь с моря светит — похоже, что это наши спасители заявились, — объяснил я.
— Да ты чё, — расцвёл в улыбке капитан, — пошли посмотрим.
И мы вышли из закутка, образованного двумя скалами… фонарь никуда не делся, а продолжал методично сканировать наш пляж в замедленном темпе. Виталик присоединился у нам и заявил:
— Что-то мне это дело не очень нравится… спасатель сирену должен был бы врубить… да и не шарятся они по ночам, знаю я этих спасателей.
— Мне тоже его поведение кажется странным, — дополнил его мысли Ираклий, — по громкой связи мог бы что-нибудь крикнуть, а тут молчок.
— Что будем делать? — перевёл я разговор в практическую плоскость.
— А что тут сделаешь, — сплюнул Виталий, — будем ждать дальнейшего развития событий. Мне почему-то сдаётся, что они, события эти, сейчас раскрутятся на полную катушку.
И он как в воду глядел — фонарь остановился, как приклеенный, на точке, где стояла наша троица, а затем начал ощутимо увеличиваться.
— Приближается, — заметил Ираклий, — он прямо на наш пляж что ли решил выброситься?
— Если это десантник, — ответил я, — то они приспособлены как раз для таких случаев — подходят максимально близко к берегу и открывают люки на носу.
— Угу, — поддакнул Виталий, — я видал такие штуки во Владике.
А фонарь тем временем подплыл совсем близко, по бокам от него начали просматриваться контуры какого-то корабля, по всей вероятности военного. Послышался скрежет дна по камням, после чего эта дура причалила к нашему берегу, медленно поднимаясь и опускаясь на волнах. В носу у неё действительно оказались раздвигающиеся створки, которые немедленно и начали раздвигаться.
— Щас десантники полезут, — предположил капитан и оказался на сто процентов прав, из трюма в воду спрыгнули несколько человек в военной форме и с автоматами в руках, громко высказав своё мнение о холодной камчатской водичке.
Говорили они при этом явно не на русском языке, но я почему-то понял их речь… ба, да это ж корейский, как уж они сами-то его называют… чосоно на севере или куго на юге, вспомнил я. Но долго вспоминать мне не пришлось, потому что солдатики направились прямиком к нам, взяли под прицел и грозно сказали «Сон де-а!».
— Требуют поднять руки вверх, — перевел я остальным.
Я и сам поднял руки, мучительно размышляя, откуда здесь могли взяться корейцы, но ни к какому выводу не пришел.
— Кто такие? — грозно спросил видимо старший из них, ему решил отвечать я, как единственный, знающий язык.
— Мы советские граждане, — сказал я, мучительно вспоминая полузабытые слова, — наш самолет потерпел аварию, так мы оказались на этом острове. А вы кто?
Военные переглянулись, и старший решил всё-таки ответить:
— Мы представители пограничной стражи. А вы нарушили государственную границу Республики Кореи, и теперь мы обязаны взять вас под стражу.
Я тут же перевел текст остальным двум, они как-то почти одновременно раскрыли рты и ответного сформулировать ничего не смогли. Тогда продолжил я:
— Хорошо, берите нас под стражу — нас здесь 22 человека. Только обеспечьте нам связь с советскими представителями как можно скорее.
— Ты откуда наш язык знаешь? — полюбопытствовал старший.
— Отец кореец, — хмуро ответил я, а потом добавил на всякий случай, — с юга, не с севера.
— Будешь за главного у вас, — продолжил он, — где остальные люди?
Я осторожно опустил одну руку и показал направление, где спала вся наша кампания.
Через полчаса мы все вместе уже сидели в тёмном и грязном трюме десантного корабля, а он, судя по рёву рядом расположенного мотора, уносил нас куда-то вдаль по волнам Тихого океана.
— Никак не пойму, как мы оказались рядом с Кореей, — орал мне на ухо Ираклий, — мы же совсем в другую сторону летели.
— Ты у меня спрашиваешь? — пожал плечами я, — я знаю столько же, сколько и ты.
— Ну ничего, — отвечал, подумав, капитан, — хотя бы люди какие-то, не медведи с росомахами — разберутся и выпустят.
А я втихую сидел и сокрушался насчёт упущенного золотого дна местного ручья… Макарова тоже жалко было, пригодился бы… ну да всё, что ни делается, то к лучшему, как говорит одна народная поговорка. Хотя есть и альтернативное мнение — всё, что ни делается, к худшему, но мы сделаем вид, что её не существует, верно?
— Жалко, что золотишко на том острове осталось безхозным… — вслух выразил я свои сожаления, на что довольно неожиданно ответила Людочка:
— Вы пока у костра сидели и караулили, мне не спалось, так я взяла и прогулялась по ручью вверх…
— И? — продолжил я.
— И забрала тот самородок — место я хорошо приметила… а рядом ещё два нашла, фонариком себе подсвечивала.
— Ну ты герой, — ответил я, — точнее героиня. Покажи…
И она вытащила откуда-то из района груди три этих маленьких золотистых камешка.
— Грамм на пятьдесят потянут, — взвесил их в руке Сергей, — по нынешним ценам чёрного рынка полторы, а то и все две тыщи. Ну тогда и у меня для вас будет маленькая новость…
— Что это ты подстроил аварию нашего самолёта, а на самом деле ты завербован корейской разведкой.
— Не, не всё так грустно, — улыбнулся он, — просто мне тоже не спалось, пока вы у костра сидели, и я прогулялся на тот пляжик, где мы дрова брали…
— И? — не смог придумать ничего нового я.
— И забрал с собой Макарова — мало ли какие случаи впереди встретятся, огнестрельное оружие никогда не помешает.