Младший научный сотрудник 3
Шрифт:
— Здравствуйте, — сказал с порога я, — Леонид Ильич. Меня зовут Петр Балашов, можно просто Петя.
— Балашов-Балашов… — пробормотал генсек, — был у меня один товарищ в Днепропетровске, тоже Балашов, третьим секретарем в горкоме работал. Не родственник?
— Точно не скажу, — смело ответил я, — но это очень маловероятно, мои родственники с Дальнего Востока и из Нижнереченска, на Украине вроде бы никого нет.
— Ладно, — махнул он мне рукой, приглашая садиться, я и сел на красивый стул, явно из карельской
— Иногда получается, — не стал отпираться я, — как будто внутренний рентген-аппарат такой включается, и тогда да, вижу, что у людей внутри.
— И давно у тебя такая способность появилась? — на удивление он даже не шамкал и не причмокивал.
— Две недели назад, — отрапортовал я, — после одного эксперимента в нашем институте.
— Эксперименты это дело хорошее… а на меня посмотришь своим рентгеном? — сразу и без предисловий предложил он.
— Конечно, Леонид Ильич, как же я могу вам отказать, — отвечал я, — вот только что скажут специалисты из 4 управления?
— А мы им не будем ничего говорить, — усмехнулся он, — правда, Галя — ты же никому ничего не скажешь?
— Да, папа, — вздохнула она, — я буду молчать, как рыба.
— Вот видишь, как все просто, — продолжил Брежнев, — так что не волнуйся ни о чем постороннем и начинай. Раздеваться надо?
— Пока нет, Леонид Ильич… — начал отвечать я.
— Да что ты заладил Леонид Ильич да Леонид Ильич, я уже 76 лет Леонид Ильич — можешь называть меня дядя Лёня, — перебил он меня, и я чуть не подавился… но собрался и продолжил.
— Хорошо, дядя Лёня — станьте пожалуйста на ноги и повернитесь к окну.
Картина внутренних органов у него, конечно, была неприглядной и чем-то напоминала «Крик» Эдварда Мунка. Я зашел с разных проекций, покрутил генсека вокруг оси, затем уложил на диван, через четверть часа закончил и пожалел, что не курю — сейчас бы в самую пору затянуться сигаретой было бы.
— Ну и? — спросил меня он после непродолжительной паузы.
— Если честно, дядя Лёня, — начал ответ я, — то хреново…
— Это я сам знаю, — поморщился он, — давай подробности.
Я и дал подробности в той мере, в какой был способен…
— Что опухолей нет, это радует, — сказал, наконец, генсек. — А вот про снотворное поподробнее давай…
— Надо немедленно прекратить прием этого препарата, что вам в четверке выписали, -смело пошел в атаку я, — это раз. Вместо него нужна лечебная физкультура и все…
— А сосуды? — продолжил задавать вопросы Брежнев.
— Вы знаете, дядя Лёня, — решил зайти с козырей я, — вот только что, полчаса назад я осматривал одного известного артиста, фамилию уж не буду называть…
Брежнев переглянулся с дочерью, и она кивком головы подтвердила мои слова,
— Так вот, этому народному артисту 42 что ли года… или 43, а сосуды у него в гораздо более плачевном состоянии. Так что и тут у вас все относительно неплохо.
— Еще что посоветуешь? — перешел наконец на шамканье он.
— Значит, лечебная физкультура, раз, — начал перечислять я, — желательно прямо с завтрашнего дня. Потом полный отказ от седативных препаратов два. Ну и пара моих осмотров в течение недели-двух. Этого будет достаточно, для того чтобы прожить долго…
И Галина подхватила мои слова:
— И счастливо.
— Это вы загнули, — развеселился генсек, — счастливую жизнь устроить это очень сложно.
— Ну тогда хотя бы долго, — поддержал тему я, — это тоже немало.
Брежнев сел на диван и потянулся в столику, где лежали болгарские сигареты, на что я тут же добавил.
— И курить лучше бы не надо… лучше уж водочки выпить если невтерпеж.
— Уговорил, чертяка, — весело ответил он, перестал тянуться к сигаретам и сказал Галине, чтоб она принесла бутылку из холодильника.
А совсем уже вечером, когда Волга с номерами 05–00 все же дождалась нас во дворе и повезла по ночной Москве, я вспомнил еще об одном деле.
— Андрей, — сказал я Миронову, — у меня же для тебя подарок есть.
— Какой? — заинтересовался он.
— Вот, — и я вытащил из сумки второй экземпляр Тетрис-пада, который был выполнен в дюральке, — игровая консоль с новомодной игрушкой, называется Тетрис.
— Любопытно, — взял он ее в руки, — а как с ней обращаться?
Тут уже взяла руль управления Нина, она хорошо знала, что это, и успела поиграть в него не один час.
— Спасибо, Нина… и Петя, — сказал, оторвавшись от экрана Андрей, — из Японии привезли?
— Ну что ты, — весело отвечал я, — самоделка — сам придумал, сам запрограммировал, сам свинтил. Одни японцы что ли могут новинки выпускать?
Привезти Нину в свою гостиницу я даже и попытки не сделал — отчетливо помнил, какие пуританские нравы были в советском гостиничном бизнесе. Так что сначала мы зарулили на Юго-Запад, ее родственники жили в таком красивом кольце, с красными балконами.
— Их тут три штуки, — просветила она меня по дороге, — таких круглых жилых комплекса, отличаются цветом балконов, синий, зеленый, а наш красный.
— Красиво, — сказал я, — и вид из окон наверно неплохой, если не во двор смотрят.
— Да, и вид классный, особенно с 16-го этажа. Это кооперативы для творческих работников, — продолжила она, — тут сплошные музыканты, художники и писатели живут. В том подъезде, например, Иванов со Жванецким, ну которые из «Вокруг смеха», а в этом Стас Намин, но я его ни разу не видела.