Младший научный сотрудник 7
Шрифт:
— Не сработала что ли ваша техника? — спросил я у них обоих, — точнее на половину мощности сработала?
— Ты откуда тут взялся? — совсем уже испуганным голосом спросил Юра.
— Как откуда… — не совсем понял я его вопроса, — из-за гермодвери пришел… а до этого меня сюда из Манилы привезли… дальше цепочку раскручивать?
— Какой еще Манилы, ты умом что ли тронулся? — произнес Аркаша и тут же добавил для Юрия, — у него точно крыша поехала, надо его в психушку отправлять.
— Стоп, — остановил его я, — давайте конструктивно, — и тут мне в голову пришла
— Мы не на Камчатке, дружок, — угрюмо подтвердил все мои опасения Юра, — а в Нижнереченске, в бункере физического стенда 30 дробь 28. И год сейчас только 82-й, сентябрь месяц. Не, тебя точно надо геноссе Горлумду показать.
Так-так-так, сказал я сам себе, машинка на Камчатке таки сработала в штатном режиме и выкинула меня на год назад и на семь тысяч километров западнее. Ладно, будем приспосабливаться к новым вводным данным, а то ведь и правда в психушку сдадут.
— Не надо меня никому показывать, — быстро ответил я Юрику, — я просто тут на антресолях работал и не успел выйти из бункера, когда пятиминутную готовность объявили.
— Вот так-то лучше, — одобрил мой выбор Юра, — теперь можешь идти куда хочешь… кстати, твою игрушку я в ай-би-эмовские коды перевел вчера. С тебя четвертак и можешь забирать дискетку.
— Окей, я попозже зайду, — ответил я, а тут и гермодверь с некоторой натугой и лязгом откатилась в сторону, открыв проход в метр шириной.
За дверью никого не значилось, ни охранников с автоматами, ни геноссе Горлумда, и даже кадровых сотрудников ИПП в белых халатах ни одного не было. Я молча повернулся на каблуках и по узенькой бетонной лестнице поднялся в вестибюль института. В курилке, оборудованной в укромном уголке рядом с первым отделом, стояли и смолили Беломор (судя по запаху) двое — Шура из зала управления… ну который всегда все про всех знал… и мсье Ишаченков, комсомольский лидер и программист от бога или откуда там еще.
— О, Камак, — почему-то обрадовались они оба, а продолжил один Шурик, — давно тебя видно не было.
— Дела были, — хмуро ответил я, тут Ишаченков выкинул окурок в урну, бросил «увидимся еще» и скрылся в направлении пятого корпуса, Шура остался наедине со мной.
— Тебя Наумыч с утра ищет, — сообщил он мне, — зашел бы, а то нехорошо может быть.
— Зайду, — кивнул я, — куда ж денусь. А еще какие новости?
— Еще Бессмертнов тоже хотел с тобой поговорить, — добавил он, — и тоже срочно. И Нина с утра сама не своя какая-то ходит — побеседовал бы с подругой-то.
— А сегодня какое число? — неожиданно для самого себя задал я такой вопрос.
— Однако… — покачал головой Шура, — вечеринка вчера удалась…
— Не было никакой вечеринки, — пошел в отказ я, — просто забыл.
— Ну пятнадцатое, — выдавил из себя он.
— Сентября?
— Ну сентября…
— Спасибо, дружище, — пожал я ему руку и отправился сразу к товарищу Семен Наумычу — неприятные дела лучше не оставлять на потом, а более неприятного человека, чем наш завотделом, представить было сложно.
—
Он сидел, развалясь, в своем кожаном кресле, закинув обе ноги на подоконник — американец херов, подумал я, но вслух сказал:
— Добрый день, Семен Наумыч, искали меня?
— Конечно, искал, — он убрал таки ноги под себя, открыл какой-то ежедневник у себя на столе, что-то там подчеркнул или вычеркнул и продолжил, — ты, говорят, удачно вылечил супругу Бессмертнова?
— Было такое, — не стал спорить я, хотя деталей излечения совсем не помнил.
— У меня тогда к тебе большая просьба будет — посмотри мою супругу…
— Ольгу? — на автомате произнес я.
— Зачем Ольгу, какую Ольгу? — сделал он непонимающие глаза, — мою текущую жену, Сара ее зовут.
— А что с ней? — зачем-то ввязался я в этот ненужный диспут.
— Что-то с желудком…
— Так может обычный гастрит… или даже если язва — то это легко устраняется в той же больнице Семашко, — попробовал отбиться я.
— Да были мы в Семашко — нет у нее никакой язвы, а вот с каждым днем все хуже и хуже становится. Помоги, а за мной не заржавеет — ты же знаешь меня.
Ой, знаю, мысленно вздохнул я, как облупленного знаю.
— Ну хорошо, — не смог отказать ему я, — посмотрю. Когда и куда подъезжать?
— Сегодня в обед и съездим — я отвезу и привезу.
— Договорились, — кивнул я и поднялся, чтобы уйти, но он меня остановил.
— И игрушку твою я нашел куда пристроить…
— Это Тетрис что ли?
— Ну да, там где кубики сверху валятся… пока будем туда-сюда ездить, я тебе все поясню.
А я спустился с начальственного шестого этажа на полуторный, в свой родной до гвоздика зал управления физического стенда 30/28. И первым мне на глаза попался товарищ Бессмертнов, все такой же худой и длинный. Он и огорошил меня прямо с порога.
— О, Камак пришел, — обрадовался он, — завтра в колхоз едешь — знаешь об этом?
— Откуда, Александр Сергеич, — помотал я головой, — первый раз от вас об этом слышу. И потом — я же уже в этом году там был, разве по два раза посылают?
— Даже и по три бывает, — довольно усмехнулся он, — конкретно на тебя заява пришла, от председателя.
— Ну если сам Пугачев заинтересован, тогда ладно. Тогда согласен, деньжат заодно подзаработаю. А еще кто поедет?
— Аскольд и Нина.
— А программисты так и продолжают косить от этой обязанности? — поинтересовался я.
— Это сложный вопрос, — затуманился завлаб, — с кондачка не решается.
— Тогда я наверно домой могу ехать, собирать вещи и морально, так сказать, подготавливаться?
— Можешь, — махнул он рукой, — только с Игорем еще поговори, у него дело срочное — он во второй экранке сидит.
Я развернулся и спустился по железной лесенке вниз, где у нас находились две так называемые заэкранированные комнаты с ЭВМ типа СМ-4. Первая была пустой, а во второй в углу действительно сидел он, Игорь Ишаченков, программист и комсомольский босс.