MMIX - Год Быка
Шрифт:
Во-вторых, образ убитого младенца напомнил героине о недавнем разговоре с Воландом. А значит и о том, что она здесь присутствует не для веселья, а для спасения. Но главное, что Маргарита действительно, как и хотел Коровьев, ощутила себя преступницей. Как же это может быть? Откуда это чувство вины, эта готовность понести наказание, отказавшись от обещанного Мефистофелем воссоединения с возлюбленным? Похоже, мы обнаружили ещё одну, незамеченную ранее параллель из «Фауста» – сцена в тюрьме, куда Фауст проникает со связкой ключей. Обнаружив эту параллель, вынуждены тут же соотнести её с 13 главой, где со связкой ключей в клинику к Бездомному проникает дух Мастера. Только не будем забывать, что соответствия с 12-13 главами у нас зеркальные, отрицающие. Вот и Фагот-Фауст – это не Мастер, а наоборот.
Чтобы понять переживания Маргариты из-за рассказа о Фриде–Гретхен, нам придётся
71
1 Тим. 2,15 (прим. автора)
В общем-то, судьба нашей героини не так сложна, чтобы заблудиться в поисках источника чувства вины. Кто или что в жизни Маргариты является тем чадом, которое сама Маргарита считает погибшим, но которое ещё может её спасти? Так же, как к воспоминаниям о мастере, и даже сильнее Маргарита привязана только к роману о Понтии Пилате, безвременно погибшему в огне. При этом героиня винит в гибели этого детища себя, а не заболевшего мастера.
Очень похоже на правду. В таком случае, что означает возглас переживающей вину героини: «А где же хозяин этого кафе?». И почему она так остро реагирует на невинное замечание Бегемота: «при чем же здесь хозяин?». Хозяин действительно не душил младенца в лесу. То есть в нашем случае – не жёг роман в печке. Следовательно, по авторитетному мнению свиты Воланда, это не мастер. Поскольку мастер – это лишь телесная ипостась художника, побуждаемая страстной музой, которую иногда посещает хозяин, творческий дух. Само слово хозяин в евангельских притчах имеет однозначное истолкование. Однако, сама муза, то есть Маргарита до сих пор думала иначе. Она-то, послушная мужу– материалисту, который обожал свою жену, считала себя божественной ипостасью, необходимой мастеру для рождения любимого чада. Именно это самообожествление души смертного человека – и есть тот грех гордыни, который отличает настоящую ведьму.
Получается, что Маргарита отчасти понимает аллегорию, заданную ей для испытания загадку о Фриде и задушенном ребёнке. Но вопрос о хозяине, давшем жизнь ребёнку, для неё имеет иной смысл: «а где же мой мастер?». Ради ответа на этот вопрос Маргарита согласилась на все испытания, потому и задаёт его при первом же намёке. А тут такой странный ответ, что отец ребёнка, оказывается, вовсе не участвовал в его смерти.
Нет, оказывается, не так уж и рисковал муж Коровьев, когда режиссировал эту встречу Маргариты с пародией на её настоящий прообраз – Фридой. Во-первых, этим он пытался дезавуировать мнение Гёте об ангельской сущности и будущности Маргариты. А главное, муж жены был уверен в её самовлюблённости. Поэтому аллегорию она должна была воспринять так, как нужно ему, сатане. Но тут влезает этот наглый котяра с излишней информацией к размышлению, и получает от злобной ведьмы по заслугам, чтобы не портил праздник. Ему-то спрашивается это зачем? Разве кот не заодно с Коровьевым, как и вся свита Воланда? Иногда заодно, а иногда и нет. Особенно, когда кто-то из свиты, как сейчас Фагот, возносится выше всех, чувствует себя чуть ли не королём Бала, а такой заслуженный артист как Бегемот жмётся где-то там внизу.
Поэтому кот готов исподтишка укусить Коровьева, Гелла вцепиться коту в шерсть, Азазелло взять на прицел Геллу, Коровьев не может не ограничить свободу действий Азазелло. Так и получается замкнутый круг, кусающий себя за хвост змей Уроборос. Не будь неустранимых противоречий среди демонов свиты, то и не было бы шансов у Воланда выиграть у сатаны эту последнюю битву за душу нашей творческой общественности. А так главное сделано – Маргарита так или иначе, но получает необходимое ей знание о действительном положении вещей. Ей, как и несчастному Иуде, судьба предназначила быть сотрудницей сатаны, послужить ему. Но даже неумолимая судьба бессильна против любви, даже участие в тёмной стороне Мистерии может вести к спасению души, если есть желание и есть огонь знания, очищающий это желание, делающий его чистой водой надежды.
Не будем обольщаться, что Маргарита сразу всё осознала. Нет, Бал у сатаны только начался. Но, по крайней мере, она усомнилась в прежней картине мира, захотела узнать правду. Кто же этот хозяин, то есть отец ребёнка? И почему он не виноват в том, что роман мастера удушен в колыбели?
Но может быть мы вообще пошли не в ту сторону? И в истории преступницы Фриды нет никакой аллегории, тем более связанной с новозаветной символикой. Однако, ключ номер один, то есть обязательные параллели между 23 и 13 главами, ведёт нас назад именно сюда, к рассказу Мастера о смертной любви и рождении романа. А этот рассказ о муже, жене и любовнике является иносказанием в силу обнаруженных параллелей между судьбой Бездомного и новозаветного Савла.
Теперь мы смотрим на этот романтический сюжет вооружённым взглядом, и замечаем прежде не важное обстоятельство. Ведь Маргарита появилась в жизни мастера, когда роман уже почти закончен, «Пилат летел к концу». Тогда на каком основании она считает этот роман своим любимым детищем? Нет, мы в курсе объяснения, которое она внушила мастеру, будто бы они всегда любили друг друга, даже не зная о взаимном существовании. Поэтому мастер написал роман именно для неё, своей музы. Можем поверить и в искренность слов Маргариты о бессмысленности её существования без мастера. Теперь мы лучше знаем нашу подзащитную и можем подтвердить её показания.
Действительно, гордыня жены, обожаемой мужем и обожествляющей саму себя, не находила подтверждения в пресыщенной светской жизни. И тут происходит роковая встреча двух страдающих половинок – одна без признания, другая без призвания. Только ведь не зря художник сравнил выскочившую из подворотни любовь с финским ножом. Потому что это любовь каждого к своим страданиям, отражённым друг в друге. Чистой воды невротическое состояние. Ну не становятся от настоящей, верной и вечной любви шизофрениками! Не попадают в психушку, а наоборот – рождают новые, ещё более красивые произведения, как роман «Мастер и Маргарита».
Но ведь мастер на самом деле написал красивый роман, который так нравился героине? По крайней мере, так рассказал Ивану незнакомец. Если не признавать в нём Воланда, то всё равно нет доверия словам сумасшедшего, считающего, что он всё угадал. Даже если мастер написал гениальный роман, то было это до знакомства с Маргаритой. И могло это быть только в случае посещения мастера тем же творческим духом, и при участии прежней жены мастера – этой, как её, Вареньки, Манечки… А может быть, Аннушки? Отчего это вдруг мастер запамятовал имя, а?! Может быть потому, что только что Иван рассказывал про Аннушку, пролившую масло?
В общем, мы опять вернулись к началу и нашли ещё одно подтверждение тому факту, что в каждом великом романе содержится притча. И каждая такая притча, по выражению Гоголя, является историей души самого писателя и одновременно историей души целого поколения. В нашем случае – историей души советской интеллигенции XX века, пытавшейся поставить себе в заслугу плоды творчества предыдущего поколения русской дворянской интеллигенции. Но русская интеллигенция служила Богу, хотя и разлила масло, растратила духовную энергию на тщеславные проекты вроде возвращения Константинополя. Поэтому творческий дух Пушкина, Гоголя, Толстого, Достоевского одарил мир бессмертными шедеврами. А вот пришедшая на смену светская интеллигенция, она же советская, порадовала измученными сагами как «Доктор Живаго» или «Жизнь Клима Самгина». Нет, с мастерством у светских писателей всё в порядке, а вот с глубокими образами и идеями – швах, пришлось даже заимствовать из оккультных источников, у нелюбимого мужа. И в советское время случались шедевры, но в порядке исключения. Гениальный «Тихий Дон» сотворил не только мастер Шолохов, но и христианский дух погибшего казачества. Да и Булгаков, по правде сказать, как был, так и остался в душе «белогвардейцем».