Мне – 75
Шрифт:
Это я говорю к тому, что, если у вас появились морщины и вы их не одобряете, смело идите в косметический кабинет. Несколько уколов ботокса или гиалуроновой кислоты, а лучше – то и другое, сделают вас моложе.
Это относится и к мужчинам. Для них это не менее важно, хотя и по другой причине. Да, согласен, в мужчине должна быть некоторая небрежность: то ли ширинка расстегнута, то ли рукав в говне, однако мужчина все равно должен выглядеть бодрым и готовым к долгой и напряженной работе.
Когда он видит в зеркале свое лицо, похожее на печеное яблоко, то понимает, что уже старик, а старику можно не работать,
Я сопровождал Лилю в косметическую клинику, где ей покололи ботокс, а потом гиалуроновую. Она заметно посвежела, и, когда через несколько лет ей снова пришла пора идти подновлять красоту, я недолго отнекивался и пошел с нею.
Это заняло меньше часа. Острой иголкой потыкают в рожу, где особенно глубокие морщины, мелкие сковывают ботоксом, глубокие заливают гиалуроновой, та расправляет морду лица изнутри. Когда вот такого видишь в зеркало, то понимаешь, нечего такому здоровому лбу надеяться полежать, иди арбайтэн, арбайтэн!
Да, иду и арбайтничаю. У меня в жанре фантастики самые высокие тиражи в России… Что, уже говорил? А такое и повторить приятно, потому что не прошу у государства повысить пенсию, а зарабатываю на себя, семью и на помощь друзьям.
Возможно, этого не было бы, пусти я все на самотек и не пытайся отодвинуть старость всеми доступными методами, в том числе силовыми упражнениями, анаэробными, правильным питанием, приемом препаратов, ездой на велосипеде и даже косметическими процедурами…
Хотя, может быть, можно было бы обойтись и без последних. Но, думаю, держать режим было бы труднее.
Во всяком случае, я говорю о своем пути. Это не значит, что он лучший в мире, но все-таки я им прошел. Большинство же из тех, чьи книги вы читаете и говорите, что там написано лучше и правильнее, их рекомендации пока что проверку временем не прошли. Если говорить точнее, то у них лишь предположения, как жить и питаться правильно. Возможно, их варианты лучше, но это можно будет узнать только через десятки лет.
То же самое относится и к моей книге «Как стать писателем». Да, она игнорируется стадным большинством социальных «как все», но это написано тем человеком, у кого и тиражи, и гонорары, а их невозможно получить, не умея писать.
Затрону щекотливый вопрос насчет допинга… Сейчас то один препарат, то другой, что всегда лежали во всех аптеках в свободной продаже, заносится нашим сверхзаботливым Министерством здравоохранения в каталог запрещенных веществ.
Конечно, им всегда можно найти замену, но если я десять лет, если не пятнадцать, сидел на модафиниле, то непросто перейти на что-то иное, однако приходится.
Я в самом деле не понимаю такой странной заботы, очень странной, если я на модафиниле всегда бодр и силен, много работаю, работаю со штангой и гантелями, решаю сложные задачи, а после стакана водки мне хреново, не говоря уже о том, что и наутро голова раскалывается от похмелья, печень болит, тошно… но модафинил нельзя, а вот водкой хоть залейся! В каждом магазине, магазинчике, лавке и лавочке! Как и сигареты, кстати, что ежегодно убивают сколько-то сотен тысяч человек. Хоть алкоголь еще больше. Но и табак и водку Министерство здравоохранения не запрещает…
Хотя здравоохранение во всем мире глупит, просто наше по глупости впереди планеты всей.
В начале книги я уже упоминал, что я в молодости, конечно же, лизал марки с ЛСД, его тогда привозили именно на марках, что объясняется не только конспирацией, но и способом нанесения ЛСД на большой лист бумаги, его просто опускали на мгновение в раствор, а потом вытаскивали, высушивали и разрезали.
Я употреблял ЛСД несколько лет, но изменение моего сознания проявилось только в том, что я захотел из литейщиков стать писателем, чтобы получить возможность описывать эти сказочно прекрасные миры, что открывались мне.
И я им стал.
А изобретатель ЛСД швейцарский химик Хофманн, который принимал его до конца своих дней, умер от сердечного приступа на сто третьем году в ясном уме и твердой памяти. Стоит учесть, в его роду долгожителей не было, он сам упоминал об этом.
Разумеется, я, как законопослушный гражданин, наркотики не применяю и вам говорю с этих страниц: наркотики – зло! Однако повторяю насчет различных ноотропов, усиливающих деятельность вашего мозга, все-таки будьте смелее.
Почему?
Биология наша такова, что мозг работает либо из-под палки, тогда очень недолго, либо при условии поощрения сладкой морковкой.
И нам гораздо легче сохранить здоровье и дожить до ста и больше лет, но все-таки хотелось бы еще и в какой-то мере сохранить способность понимать, что мы делаем.
Сейчас же у нас перспектива при соблюдении строжайших режимов и бережного отношения к здоровью в сто лет сохранить все двигательные функции. Будем гулять по улицам городов, красивые, стройные и румяные, но не состоянии вспомнить, кто мы такие…
Потому я сам принимаю мощные ноотропы, что заставляют работать мозг в турборежиме, и вам… нет, я не могу порекомендовать, и дело не только в Большом Брате, который все видит, просто я не знаю вашего веса, темперамента, болезней и много чего разного, что влияет, потому осторожно говорю только о себе.
Наш мозг ленив, он всегда старается увильнуть от любых нагрузок, потому чрезвычайно легко дряхлеет, слабеет, наконец оказывается неспособным выполнять самые простые умозаключения.
Он обижается и даже огрызается, когда я его вот так грубо большой толстой палкой, но потом видит, что мы молодцы, столько работы переделали, пусть завидуют, гады!
Может оказаться странным, но я считаю наш возраст, именно в районе от семидесяти и выше, самым интересным и продуктивным. Да, можно сказать, каждый кулик свое болото и свой возраст хвалит, однако мы же помним, как бездарно тратили не дни, не месяцы, а годы, а кто-то и десятилетия!
И вот сейчас, когда есть жизненный опыт, а мозги все еще работают, мы вдруг поняли, что если сейчас не сделать все, что хотели, то уже никогда не сделать.
И потому сейчас живем интенсивнее, чем двадцать или сорок лет назад, работаем больше, узнаем больше, стараемся успеть и все доступные радости и в то же время понимаем, что те радости, какие казались главными в двадцать-тридцать лет… ну, они тоже как бы радости, но есть и повыше их, которых в те годы не знали.