Мне – 75
Шрифт:
Думаю, у вас возникают те же проблемы, если бы не совсем уж такое, для кого и домино уже предел сложности – была такая игра в древности! – да еще в подкидного.
Железным Феликсом вечно жить невозможно, разве что быть совсем уж… Феликсом, потому да, это не трагедь, после такого игрового запоя больше работаешь, со стыдом наверстывая упущенное и отрабатывая свои грехи.
Лев Толстой 6 декабря 1908 года записал в дневнике: «Люди любят меня за те пустяки – «Война и мир» и т. п., которые им кажутся очень важными», а в разговорах не раз упоминал,
Хотя нет, он еще написал «Анну Каренину», но затем только записывал пословицы и поговорки, а еще, как все, бросившие писать, занимался критикой.
Еще в январе 1871-го он писал А. А. Фету: «Как я счастлив… что писать дребедени многословной вроде «Войны» я больше никогда не стану». Но он вообще ничего не писал, опять же кроме критики, хотя сохранил память и свежесть ума до последних дней, когда отправился в путешествие, намереваясь посетить Болгарию или Кавказ, но заболел по дороге воспалением легких и умер 20 ноября 1910 года, то есть через сорок пять лет после выхода из печати «Войны и мира».
Это я к тому, что нам нужно суметь сохранить в себе это свойство не только понимать, но и мочь делать. Помните старое «Если бы молодость знала, если бы старость могла!», так вот, мы должны мочь, а не только понимать, как надо правильно.
Что ж, у нас иная эпоха. Толстой сохранил ум и память и без наших ноотропов, но с ними можно не только жить в ясном уме, но и продолжать активно участвовать в жизни общества. И если вы придумаете, как улучшить свою «Войну и мир», написать что-то еще круче или открыть еще один бозон Хиггса, то теперь вы это сделаете, в отличие от мастеров даже нынешнего времени, которые все-таки принадлежат прошлому.
Все мы сталкиваемся с нехваткой времени. Ну, кроме совсем уж диких существ, которые ищут способы «убить время», тем хоть кол на головах теши, это не совсем даже люди, а так, питекантропы с дипломами. И все пробуют разные варианты оптимизации, чтобы и успевать делать все задуманное, и в то же время как бы развлекаться хотя бы для виду, ибо у нас все еще уникальная страна, где упорно работающий вызывает насмешки и снисходительное презрение, а бездельничающий – одобрение. А если еще и пьющий, то вообще к нему самое теплое чувство, не странно ли?
Оптимизация начинается с того, что человек пишет на листке перечень, что обязательно начнет делать с понедельника (первого числа месяца, дня рождения, Нового года и пр.). Там так много необходимых и просто желательных пунктов, что после того, как прикрепишь такой листок на стену, долго любуешься собой, таким замечательным, что вот, в отличие от всех остальных, сумел, взялся, преодолел, теперь вот будет яркий и стремительный взлет…
И в самом деле мы придерживаемся такого вот жесткого режима где-то с неделю плюс-минус, это в среднем, потом начинается
Конечно же, я не только прошел это, но и повторял и повторял много раз, увы.
После многих проб и ошибок пришел наконец-то к оптимальному варианту. Предупреждаю, оптимальному для меня, для кого-то он покажется чересчур жестоким, а для кого-то излишне мягким. Но благодаря ему я в свои семьдесят пять работаю больше, чем в тридцать или сорок, и делаю это с большим удовольствием, так что это да, вариант хороший.
Нелишне сообщить, что в большей степени избавился от болячек, омрачавших мне жизнь с детства, а остальные перевел в так называемые хронические, когда они вроде бы и есть, но жить не мешают и вообще не сказываются.
Так что, это… читайте, не перескакивайте.
Облитерирующий эндартериит. Это сказали впервые на медкомиссии, когда призывников водили из кабинета в кабинет. К стыду своему, не было ни одного, в котором бы меня не забраковали.
Нет, в одном не забраковали: там измеряли вес и рост. Во всех остальных «к прохождению службы негоден». Запомнил я только «порок сердца» и «облитерирующий эндартериит», первый потому, что прост и понятен, а второй за его романтическую музыкальность и загадочность, от которого повеяло чем-то далеким и прекрасным, как, скажем, Скагеррак, Па де Кале или Сейшельские острова.
Правда, диагноз неутешителен: хотя болезнь эта поражает молодых мужчин, почему-то почти не трогая женщин, но до старости никто из нас не доживает, будучи прикончен гангреной и усекновением конечностей, если еще раньше тромбы не закупорят сердце.
Почему и откуда он берется, этот эндартериит, неизвестно и до сих пор, но давно поняли, что к нему приводят пять бед:
1. Курение.
2. Частое длительное охлаждение ног.
3. Стрессы.
4. Алкоголь.
5. Обилие жирной пищи.
Все это у меня было, потому в свои двадцать лет я бросил курить, перестал употреблять водку, а только вино (непьющему вообще нечего делать в мужском коллективе рабочих), стал наворачивать двойные портянки (я тогда работал по пояс в снегах Крайнего Севера с бензопилой в руках на лесоповалах), и только жирную пищу практически не удавалось сократить очень долго, так как другой в те годы практически не было.
Разумеется, когда удавалось, я проводил очищающие голодовки, напоминая себе о том, что мне, в отличие от своих друзей-счастливчиков, нужно заботиться о здоровье, чтобы быть с ними на одном уровне…
И вот сейчас, когда кто-то из друзей летом видит мои почерневшие ноги, так как хожу в шортах, и ахает, уговаривая пойти к врачу, я мирно отвечаю, что такие уже лет тридцать. Добавлю для вас, что и сорок лет тому уже было достаточно заметно, на пляж стеснялся выйти из-за них тоже.
Так что определенный выверенный режим позволяет организму самому справляться с рядом болезней, а другие настолько замедлить, что, к примеру, этот эндартериит, а также варикоз и тромбофлебит точно убьют меня лет через пятьдесят, но вряд ли сумеют сделать это раньше. Раньше, понятно, постарается что-то другое.