Мне нужна жена! Что значит, вы подумаете?!
Шрифт:
Дупло являлось входом в туннель, по которому можно выйти к подножию Саульской горы. За ней начинаются земли дамарийцев. Гулять по их территории — плохая затея. Их земли заговорённые — можно целый день идти тропами, которые ведут вверх, и всё равно вернуться в ту точку, с которой начинал.
— И как же ты не заблудился? — у Яны не было ни одной идеи.
— У меня есть дамарийский браслет.
Ого! Вот чего она никак не ожидала.
— Где ты его раздобыл?
— Мне его подарила маман. А ей он достался от одного тайного поклонника её таланта. Чего только не дарят ей зрители — цветы, конфеты, драгоценности, талисманы, артефакты.
Этьен
Они разработали многоходовый план. Решили, что вместе доберутся до подножия Саульской горы. Яна останется там, а Этьен наденет браслет и пойдёт дальше — проберётся на плато, где стоят шатры дамарийцев. Он отыщет Уйгу и поговорит с ней, а потом попробует разузнать, где дамарийцы хранят свой ритуальный огонь. Яна подозревала, что в промежутках между ритуалами, они сберегают его в виде небольшого костра, который постоянно поддерживают. Этьен пообещал, что постарается подпалить в этом пламени заранее подготовленный факел и принести его Яне. Тогда она сможет обработать им драгоценности Люсиана и Дезире, чтобы они впитали в себя дамарийскую огненную магию и превратились в артефакты.
Кроме того, Яна собиралась написать записку Мериан, в которой попросить о встрече. Этьен постарается найти её и передать послание. Яна питала надежды, что дочь графа согласится спуститься к подножию Саульской горы и уделить ей немного времени. Как же хотелось расспросить её о событиях двадцатилетней давности!
Планы вышли грандиозными. Наверняка получится далеко не всё. Они договорились, что если возникнут какие-то препятствия, Этьен вернётся к Яне и они вместе подумают как поступить.
Как только все детали были согласованы, Яна сразу отправилась к себе. Нужно было поспать, раз уж следующая ночь будет бессонной. И это не говоря о том, что и день обещает быть насыщенным — ведь завтра смотр дворов.
— Вы же знаете, что это ваш сын, — Яна откидывается на спинку стула. Закидывает ногу на ногу и вальяжно покачивает ступнёй. — Давно догадались, правда? И как вам живётся с этой мыслью? Не пора ли вмешаться в судьбу ребёнка? — она хрипло усмехается, встаёт со стула и…
…просыпается.
Понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Яна приподняла голову. Из окна лился неяркий свет — сейчас раннее утро. Первый раз за долгое время ей приснился сон. Вернее, сны-то ей, может, и снились, но она их забывала, не успев проснуться. А этот запомнился. Не весь, но хотя бы один фрагмент. С кем она разговаривала? С каким-то мужчиной. Упрекала его, что равнодушен к судьбе внебрачного сына. Образ мужчины был слишком мутным, чтобы разобрать кто он. Непонятно, знает ли его Яна. Но она радовалась уже тому, что хоть что-то запомнила.
Первую половину дня Яна и её команда потратили на реализацию своей идеи превратить двор в импровизированный кукольный театр. Они уложились в срок. К тому моменту, как жюри конкурса приступило к осмотру дворов, у них всё было готово — и театральная ширма, и артист, и зрители. Насчёт того, будут ли зрители, Яна сомневалась до последнего. Кто захочет провести некоторое время во дворе проклятой лавки? Но благодаря стараниям Бонифаса, смельчаки всё-таки нашлись.
Сегодня с самого утра он расклеил по всему городу объявления о спектакле. Кроме представления афиша обещала ещё и бесплатные напитки. Напитки, разумеется, сам Бонифас и обеспечил. Он заварил восемнадцать сортов чая без чая. Стаканчики с ароматным содержимым ровными рядами стояли на столе, который был вынесен из лавки.
В общем, аншлаг был обеспечен. Обе свежевыкрашенные скамьи заполнились зрителями в количестве восьми человек. И даже пришлось выносить стулья из лавки, потому что желающие посмотреть спектакль и вкусить дармового чая всё прибавлялись и прибавлялись.
Этьен, поощрённый аплодисментами, начал разыгрывать миниатюры, и всё внимание зрителей сконцентрировалось на его куклах. Доби-Боби сразу стал всеобщим любимцем, хоть и не блистал умом.
— Я кажусь вам глупым? — спрашивал он у публики. — Это потому что я влюблён. Все влюблённые — глупцы. О, а вот и моя несравненная Люси, из-за которой я потерял сон… и мозги…
"Несравненная", которую Этьен сшил сегодняшней ночью, была особенно хороша — губки бантиком, бровки домиком, правда, нос крупноват — на пол лица, но любовь слепа — Доби-Боби изъянов не замечал и комплиментов не жалел. Его ухаживания набирали обороты. Зрители покатывались со смеху.
Комиссия, которая ходила с инспекцией по дворам, появилась в тот момент, когда обстановка стала особенно тёплой. Аплодисменты, смех и Бонифас с подносом напитков. Члены комиссии согласились угоститься чаем с совершенно беспристрастными лицами. Всем своим напыщенным видом показывая, что они неподкупны и чаем их не возьмёшь. Видимо, фонтан во дворе ювелирной лавки впечатлил их куда больше.
Но Бонифас своё дело знал. Сияя профессиональной лучезарной улыбкой, он пригласил их поучаствовать в мероприятии в качестве зрителей, чтобы пропитаться атмосферой и вынести наиобъективнейшую оценку двору артефакторной лавки. Вместе с Яной они организовали для членов комиссии сидячие места — в ход уже пошли кресла, вынесенные из гостиной.
Не прошло и пяти минут, как беспристрастные монсиры увлеклись приключениями Доби-Боби, и на их неподкупных объективных лицах то и дело появлялись с трудом сдерживаемые улыбки.
И лишь глава комиссии не угостился чаем, не присел в кресло и не улыбался. Он стоял поодаль — там, где теснились горожане, желавшие посмотреть представление, но не решавшиеся зайти во двор проклятой лавки.
Яна знала, почему глава комиссии держит дистанцию. Почему избегает её уже третий день. Она тоже старалась даже не смотреть в его сторону. Она много думала о сложившейся ситуации и пришла к выводу, что им лучше быть на расстоянии, чтобы не давать пищу их растущему взаимному влечению.