Мне снился сон…
Шрифт:
– Доченька, – сказала она, – случилось несчастье. Разбились на машине Лина и Вита. Вчера вечером.
После затянувшейся паузы – Виктория не могла и слова вымолвить, – мама добавила тихо:
– Линочка погибла, а Вита в больнице. Похороны будут послезавтра…
Девушка собиралась, шла к остановке маршрутного автобуса, ехала из пригородного посёлка в город в состоянии, которое можно назвать полубредовым. Мама не рассказала ей подробностей аварии – сама их не знала, – и ей представлялось: вот авто с девчонками приближается к перекрёстку… Она даже представила себе этот оживлённый перекрёсток на трассе, ведущей в район, который назвала Лина… Зелёный свет светофора меняется на жёлтый, но Лина хочет успеть проскочить: она всегда старалась это сделать, ей было обидно – ведь перед самым
Лицо Виктории было повёрнуто к окну, но она ничего не видела. Слёзы текли по щекам, и тяжёлая тоска-прозрение всё сильнее сдавливала сердце: она, именно она виновата! Если бы тогда она поторопилась, успела бы уйти с подругами до телефонного звонка, поехала бы с ними, они проскочили бы этот перекрёсток на три-четыре минуты раньше и разминулись бы с машиной-убийцей!
Этот давящий сердце, не дающий вдохнуть полной грудью обруч отпустил её только на следующий день. Тогда она, превозмогая тяжёлое чувство, пришла к родителям Виталины и там узнала некоторые подробности. Авария случилась не сразу, а когда девушки уже возвращались и осмотрев виллу, и побывав в ресторане. Причём, Лина немного выпила вина. Вике это было хорошо знакомо: Виталинка всегда отмахивалась и говорила, что два глотка натурального красного вина совершенно не повлияют на неё. Интересно, что Вита, несмотря на свой рациональный ум, поддерживала Лину в этом. Вообщем, девчонки немного выпили и поехали домой… Что произошло дальше, Лина рассказать не сможет, а Вита – в сильном шоке. Уже было известно, что физически она пострадала мало: ушибы, перелом ключицы, немного задеты рёбра. Но она пережила страшные долгие минуты в блокированной, смятой машине, рядом с уже мёртвой подругой. Ведь спасатели доставали девочек из кабины полтора часа. Сначала они разрезали на части и убирали тяжеленный бетонный столб – он упал на авто и смял его в гармошку. Именно спасатели решили поначалу, что у машины отказали тормоза и девушка за рулём, пытаясь остановиться, не справляясь, врезалась в придорожный столб – тот рухнул, как подкошенный… Но после, когда машина была осмотрена, выяснилось, что с тормозами всё в порядке. Картина аварии прояснилась: Лина ехала на большой скорости, не вписалась в поворот, запаниковала и вместо тормоза нажала на газ…Потом спасатели резали автогеном обшивку машины, чтобы освободить тело Лины и находящуюся, к сожалению, всё это время в сознании Витольду. Уже в машине «Скорой помощи» она вошла в ступор, врачи сказали: это защитная реакция – отключение от воспоминаний о пережитом. Пройдёт…
Витольда пришла на похороны. Рядом с ней были отец, мать, какие-то ещё родственники. Говорили, что врачи её отговаривали, а отец просто хотел не пустить – боялись нервного срыва, нового шокового состояния. Но она пришла: рука на перевязи, лицо опухшее, без косметики, волосы подобраны под чёрную ленту. Вика подошла к ней, обняла и почувствовала, как та вся сжалась, окаменела… Игорь постоянно был около родителей Виталины, он кивнул девушкам, но не подходил… Линочка – нет, она совсем не была на себя похожа. Повязанный на голову платочек скрывал раны и делал её облик каким-то простым, деревенским. Её юность, очарование, радостное кокетство, пронизывающее каждое движение – ничего не угадывалось в теле и тусклом лице. Виктория вдруг поняла – нет, не поняла, а почуяла эту бездну, – жизнь ушла! Не раз слышанное выражение теперь стало таким осязаемым, таким горько-понятным…
Жизнь ушла, Линочка, жизнь ушла… Как я буду без тебя дальше? Всё, что будет в моей жизни, уже не коснётся тебя, а значит это будет моя другая жизнь. Без Виталинки. Первая половина моей жизни была во всём связана с тобой. И теперь она уходит вместе с тобой…
Вика стояла у гроба, не плакала, просто эти мысли текли сами по себе, губы её чуть шевелились – она проговаривала их, глядя в лицо подруги. Рука сама потянулась, коснулась сложенных Линочкиных рук… Это было уже на кладбище, при последнем прощании. Они приехали сюда на двух автобусах – людей было много: и однокурсников Виталины,
– Пойдём, Вика, пусть другие попрощаются…
Она даже толком не успела расслышать его слов, как раздался крик.
– Вот, видите! Все видите? Это из-за неё! Это ты, ты наколдовала ей смерть! И мне хотела, но не вышло! Забирай теперь своего Игоря! Не поехала с нами, знала, что случится! Ведьма! Она, она это сделала!
Витольду держали несколько человек, в том числе и её отец. Но она билась в этих сильных руках так неистово, что с нею с трудом справлялись. Пальцем она тыкала то в Игоря, то на Викторию, глаза её закатились, на губах проступила пена. Вдруг ноги у неё подогнулись, она обмякла.
Её, полубессознательную, унесли в машину, быстро увезли. На ходу её отец успел бросить на Викторию мрачный взгляд, словно верил во всё, произнесённое дочерью. Хотя всем было ясно, что с Витольдой случилась истерика, что она не пришла в себя после аварии и шока, что, возможно, у неё вообще произошли какие-то сбои в психике. И всё же Вике показалось: один, другой человек посмотрели на неё с подозрением, с упрёком… Она сделала несколько шагов в сторону какой-то ограды, схватилась за железные прутья. И, наконец, расплакалась – горько, навзрыд, содрогаясь всем телом.
Конец апреля и половина мая выдались тёплыми, даже жаркими, но потом похолодало, шли дожди. Виктории это было на руку, не обидно, что она не в отпуске. Как раз в летние месяцы у неё оказалось много работы: помимо заказов на фирме появились и «левые» клиенты. Одному она делала ландшафтный дизайн, второму делала перепланировку квартиры. А отпуск она себе уже заказала на октябрь. Именно тогда решено было поехать в Калифорнию к брату на три недели… Она созванивалась с Сергеем, держала связь по электронной почте. Он сказал, что сам оплатит дорогу сестрёнке в оба конца, продумает её экскурсионную программу.
Мысли об этой поездке, о том, что увидит брата, побывает в самых интересных местах Соединённых Штатов, согревали сердце. А его Виктория всё ещё ощущала тяжёлым, больно пульсирующим сгустком. Иногда даже непроизвольно прикладывала к груди руку, словно хотела придержать, успокоить…
Витольда через некоторое время сама пришла к ней – уже с зажившей рукой, по-прежнему хорошо выглядевшая. Немного поговорила с родителями – Нина Антоновна обняла её, прижала, скрывая набежавшие слёзы, – а потом ушла в комнату к Виктории. Она принесла бутылочку вина, коробку конфет. Девушки немного выпили, помянули Лину. Витольда сразу сказала:
– Ты прости меня, Вика. Я там, у развёрстой могилы, словно с ума сошла. Врачи объяснили, что это послешоковый синдром. Мне было очень плохо потом, откачивали уколами. Я ничего плохого о тебе не думаю и вообще не верю в разную ерунду с колдовством. Просто на меня нашло что-то, накатило…
Помолчав, добавила:
– А вообще, у тебя очень сильный ангел-хранитель! Ты ведь всегда садилась на переднее сидение, рядом с Линой…
Это было верно: когда они ездили втроём, Витольда непременно устраивалась на заднем сидении, а Вика садилась рядом с Виталиной. Конечно, если бы в тот раз она поехала с подругами, села бы точно так же…
– А ведь столб упал прямо на передние сидения, потому меня мало задело. А тебя убило бы сразу, как и Лину.
Витольда пригубила свою рюмку, повторила:
– Твой ангел-хранитель спас тебя, уберёг…
Всё лето Виктория ходила на кладбище, Виталинке на могилу. Поначалу часто, почти через день, потом реже. Она всегда там видела свежие цветы, но никогда никого не встречала. Даже удивлялась такому несовпадению. Впрочем, ей это нравилось, уютно было в тишине и одиночестве – иногда у соседних могил кто-то бывал, но это не мешало, – разговаривать с Линочкой. Мысленно, конечно. Вслух Вика стеснялась говорить с мёртвой подругой, даже когда её никто не слышал. А вот мысленно чего только она не рассказывала ей, даже об Игоре…