Мне снится нож в моих руках
Шрифт:
Смешок выскочил, не дав себя остановить.
– Она на самом деле не немая, но да. Рэйчел. Она почти никогда не говорит. И не выходит из комнаты.
Кэролин закатила глаза.
– Какой кошмар. У меня тоже соседка – жуткий ботаник. Если встретишь её, не говори, что я так сказала. Её в буквальном смысле зовут Юстиция. Понятия не имею, как алгоритм Дюкета решил, что мы друг другу подходим.
– Алгоритм на самом деле довольно простой. – Мне нравилось идти рядом с Кэролин и хотелось растянуть эту дорогу на как можно дольше. – Я его изучала, и это просто разные значения присвоены разным ответам и всё это забито в формулу. Не очень сложно.
Кэролин остановилась:
– Ты что, разбираешься в математике? – её тон прозвучал обвиняюще.
Я тоже остановилась.
– Наверное. В смысле, я не гений или типа того. Просто разбираюсь. В смысле, может быть разбираюсь. Как все.
Правда заключалась в том, что я занималась математикой в колледже рядом с домом, в надежде создать резюме, по которому меня, как когда-то моего отца, примут в экономическую программу Гарварда. Но инстинкт подсказал мне не делиться этой информацией с Кэролин из страха, что она перестанет со мной разговаривать.
– Ну, даже с моей соседкой, я рада, что меня поселили в Ист-Хаузе, а не в Донахю или в Чапмен-Холле, – Кэролин поморщила нос. – Я слышала, что в Чапмене воруют бельё прямо из сушилки.
Она засмеялась надо моим шокированным выражением лица. Кэролин была маленькой, хорошенькой девушкой с оливковой кожей, и смеялась она всем телом. Она показала на кованые скамейки со столиками в центре лужайки. Там каждую ночь собирались группы студентов, общались и курили травку; запах можно было почувствовать, если открыть окно, даже из общежития.
– Хочешь посидеть отдохнуть? Я не особо спешу вернуться к Юстиции. Она говорит, что хочет дать мне клингонское имя, чтобы мы были клингонскими сёстрами-воинами, что бы это ни значило.
– Ты не знаешь «Стар Трек»?
Кэролин посмотрела на меня непонимающим взглядом.
– Сериал?
Мы подошли к столику и сели на скамейку, ещё тёплую от целого дня на солнце. Остальные первокурсники, проходя мимо, заинтересованно косились на нас. Я постаралась представить себе что они видели: две симпатичных девушки в открытых платьях, может быть, лучшие подруги, ждут, пока придут остальные наши друзья. Я выпрямилась и расправила подол.
– Я тебе покажусь странной, – сказала Кэролин, – но мои родители не разрешали мне смотреть телевизор и кино, когда я росла. – Она протянула руку к тонкому золотому крестику у неё на груди и повертела его в пальцах. – Наш пастор сказал, что они дурно влияют. Это, конечно, не мешало маме целыми днями смотреть мыльные оперы. Страдала я одна. Честное слово, как только мои родители уехали из Дюкета, я в первую же ночь посмотрела разом весь первый сезон «Бухты Доусона». Проглотила за один раз. В двенадцать лет я до смерти хотела посмотреть этот сериал.
– И? Твой вердикт?
– Не стоит шести лет вожделения. – Мы засмеялись. Потом что-то привлекло её внимание, и она замахала рукой кому-то у меня за спиной. – Хезер! Мы тут!
Я развернулась, стараясь сохранять нейтральное выражение лица, чтобы никому не показать разочарования, что Кэролин уже отвлеклась на кого-то другого. Потом я увидела, кому она махала. По газону в нашу сторону шла та уверенная блондинка с моего этажа.
– Каро! Вот ведь скукотища, а? Одному Богу известно, почему нам пришлось подписывать это лично, а не по электронной почте, как, собственно, и положено в двадцать первом веке. – Вблизи я могла разглядеть лёгкую россыпь веснушек на лице девушки, и я заметила, что её лоб был на несколько размеров великоват. Именно это разрушало симметрию лица и не давало ей выглядеть по-настоящему хорошенькой. Но её тёмно-синее платье было из плотного материала и превосходно сшито. Оно прямо кричало о больших деньгах. Мне хотелось протянуть руку и потрогать его.
Девушка повернулась ко мне и протянула руку. «Я тебя пока не знаю. Я Хезер Шелби».
– Джессика Миллер. – Её рукопожатие было очень твёрдым.
– Откуда ты знаешь Каро?
«Каро». Имя слетало с её губ с лёгкостью близкого друга.
– Мы только познакомились. Мы живём в одном общежитии.
Хезер моргнула. Потом она удивила меня тем, что упала на скамейку.
– Чёрт. Это значит, что ты тоже в Ист-Хаузе.
Я кивнула и изо всех сил постаралась не расстраиваться, что Хезер сотню раз проходила мимо меня в коридоре, но так и не заметила. «Это всё потому что ты ничем не выделяешься», – говорил предательский голосок.
– А-а-а-а, – сказала Хезер как будто что-то вспомнила. – Стой, так ты соседка этой, типа, монашки, которая взяла обет молчания, да?
Как это Рэйчел произвела большее впечатление чем я?
Каро наклонилась к нам, и мы с Хезер инстинктивно потянулись к ней.
– Не оглядывайтесь, – прошептала она, – но тут тот парень из нашего общежития, который прямо олицетворение всего, о чём меня предупреждала мама, и он сейчас идёт мимо. Я же сказала, не смотрите, – прошипела она, когда мы с Хезер обе обернулись.
Легко было понять о ком она говорит. В море юбок и пиджаков он был единственным не одетым нарядно. Вместо пиджака на нём были чёрные ботинки и футболка с растянутым воротником, а на руке у него, наполовину спрятанная под рукавом рубашки, была татуировка. Он был высоким и худощавым, с такой густой копной чёрных волос, что от них он казался ещё выше. В его лице – в очертаниях его подбородка, в его полных губах – было что-то такое. Я задрожала.
– Моя мама упала бы в обморок от одного его вида, – сказала Каро.
Будто почувствовав, что мы пялимся на него, парень резко развернулся и остановился на мне взглядом. У меня пересохло во рту. Его глаза были светлого цвета, хотя оттенок издалека было не разобрать. Его губы сложились в улыбку.
– Он красавчик, – сказала Хезер с опасно нормальной громкостью. – Из тех, с которым «только один раз, чтобы закрыть гештальт». Я перешла на хороших мальчиков. Но каждая девушка должна через это пройти. Ритуал взросления.
– Я сошла с ума или он идёт сюда? – прошептала я. Моё сердце отчаянно билось.