Мне тебя мало
Шрифт:
В моей душе слишком много разных, противоречивых эмоций. Главные две шок и радость. Я никогда не представлял, как восприму новость об отцовстве, потому что никогда не думал о потомстве. Слишком далеко в будущем оно было. Но то, как она сказала "твой волчонок", превратило часть моего сердца в бесформенное малиновое желе.
Мой волчонок. Не могу осознать, не могу поверить. И в то же время от одной мысли хочется улыбаться. Улыбаться пока щеки не треснут. Необъяснимое чувство.
Еще больше необъяснимых чувств будила во мне эта девчонка.
Я смотрю в ее глаза и понимаю, что пропал. Она мой дом. Как это пошло - влюбиться в свою беременную жену. И хуже того, день, когда это осознает она, будет последним спокойным днем в моей жизни. С ней и сейчас не скучно, а стоит ей понять, что я у ее ног, будет полный...
– Так и будете обниматься или что-то еще предпримешь?
– кусаю девчонку, которая сжимает мой член прямо рядом с подъездом жилого дома, который может в любой момент стать довольно оживленным.
– У тебя солидная машина, тонированные стёкла, тебя что-то смущает? – улыбается, сжимая мой член, - сейчас или потом сделать ему приятно?
– Меня смущает, что этот ротик до сих пор болтает, пока мой бедный, истосковавшийся член синеет и погибает в твоих руках, - фыркаю и подаюсь назад, делая обманчивый жест, словно хочу забрать его, а затем подаюсь бедрами вперед.
Не отпускает, грозно рычит и склоняет голову. Горячее дыхание обжигает ноющий член. А когда губы прикасаются к головке, я теряю связь с реальностью. И как у неё это получается? Чем больше она ласкает моего друга, тем больше я растворяюсь под напором этого ротика.
– Волков, тебя очень много в этот раз было, - стирает с губ капельки спермы и облизывает губы, - мне хочется верить, что ты так же эти недели страдал без меня, как и я.
– А то ж потому, что я пал за пару минут и залил тебя всю непонятно, страдал я или присовывал всем направо и налево, - снова фыркаю и качаю головой.
– Дурочка. Я ни с кем кроме тебя не спал, и уже чертовски давно. С того самого момента, как ты пометила мой член пломбиром, - смеюсь, вспомнив наше знакомство.
А ведь не думал в таком ключе никогда. Точно черную метку на нем поставила в тот день.
Пристально смотрит мне в глаза, вытирая ротик салфеткой. О чем думает? Даже не улыбается.
– Прости за некрасивое поведение. Но эта встряска, пожалуй, была нужна. И не думай, что я бы скрыла от тебя факт беременности. У нас есть много доброжелателей. Во главе бабуля и Матвей. Бабуля ещё не знает о правнуке, а Матвей обеими руками меня тормошил, чтобы тебя поскорее оповестить.
Я хочу верить, что не скрыла бы. Слушаю, что она говорит, и многое становится на свои места в том, что происходило в моей жизни в последние две недели.
– Моту башку сверну. Он приходил и выносил мне мозг каждый день, но даже намекнуть не соизволил, в каком направлении работать.
–
– Ой все, - смеюсь, отворачиваясь и упаковываясь в штаны.
– Больше не читаю, можешь выдохнуть. Помнишь свою читательницу Майю? Она же уже недели две не комментирует, да?
Вижу как ее глаза расширяются. Помирать, так с музыкой. Понимаю же, что вел себя как конченный идиот.
– Боже, Волков, ты там искал доказательство моих влажных фантазий на счет твоего брата и неприязни к тебе?
– касается моего запястья и сжимает его сильнее, смотрит иронично и мне даже кажется, что подавляет смех.
– И искать не нужно было, открыл книгу и они там, - криво усмехаюсь, глядя на женушку.
– А когда читал жмж, то думал, что я и это практиковала?
– хмыкает разочаровано.
– Нет, думал, что это какая-то срань господня, и что у Ники беда с головой, раз она это читает, - отвечаю откровенно и насмешливо смотрю на Миру.
– Ты есть не хочешь? Может, заедем в рестик какой по пути?
– Я хочу домой, - Мира отвернулась к окну и замолчала.
– Мира, посмотри на меня, - касаюсь ее лица и поворачиваю к себе.
Что за глупое дитя мне досталось?
– Я пошутил, я не хотел обидеть. Прости.
– Глупые шутки, Волков. Кстати, у меня по утрам тошнота, я злая и нервная. А ещё я много плачу по пустякам, мне птичку жалко и других зверушек. И нет, это не из-за моего склочного характера, доктор говорит это гормоны шалят. А отсутствие секса меня вообще убивает.
– Ну, по крайней мере, последнее мне посильно исправить, - хмыкаю и завожу автомобиль.
Столько времени на болтовню теряем, когда она меня расслабила, а сама сидит на голодном пайке. Нужно срочно исправить это.
Едем домой, заходим, и я сразу целую девчонку и вжимаю в стену. Хочу ее так сильно, что бесит. Словно и не было того, что она расслабила меня в машине. Словно так и были эти пять недель на голодном пайке.
Снимаю пальто, оно падает на пол, что меня не заботит. Вся одежда остается разбросанной по полу. Я подхватываю ее на руки, тащу в нашу спальню и целую каждую клеточку желанного тела. Скучал безумно. И теперь хочу доставить и ей и себе столько удовольствия, сколько вообще возможно, пока мы оба не вырубимся.
Вхожу в неё с каким-то новым ощущением. В ней ребёнок. Мой ребёнок. Жестить нельзя, хотя после такого голода хочется. Каждый раз, когда хочется сделать толчки грубее, одергиваю себя. Засосы а не укусы. Страстно, а не грубо. Хочу поглотить ее всю без остатка, чтоб была только моей.
Смотрю потемневшим взглядом, словно рассматриваю впервые.
– Какая же ты красивая, жена, - говорю искренне, говорю то, что должен был давно говорить, тогда, в тот день, когда позволил черным домыслам командовать парадом.
– Я буду трахать тебя, пока не попросишь пощады.