Мне тебя заказали
Шрифт:
— Ты семейный человек, а мне все равно, — махнул рукой Алексей. — Не пропаду, найду какую-нибудь работёнку, мне много не надо…
— Сейчас не надо, будет надо! Тебе же только тридцать три, как я помню… Не хорони себя прежде времени…
— Но я же совершенно ничего не понимаю в торговле, Серёга, — пытался протестовать Алексей. — От меня толку будет, как от козла молока в этом вашем малом предприятии…
— Не в вашем, а в нашем, то есть в твоём предприятии, — строго поправил его Сергей. — Ты должен почувствовать себя хозяином, человеком, ответственным за все… Ты же был командиром, вёл в бой танки… И каким ты был командиром… Ты же прирождённый руководитель… Нет, я просто уверен, ты именно тот человек, который нам нужен… Завтра я поеду в Фонд и буду говорить с руководством, думаю, они поддержат наше начинание..
— Но деньги-то? — продолжал возражать Алексей. — Для открытия малого предприятия, для оптовых закупок нужны немалые средства, не знаю
— Ну, это уже разговор, — улыбнулся крепкими прокуренными зубами Сергей. — А деньги есть, есть денежки в Фонде. Убедить руководство дать нам кредит — это уже моя проблема… Все, пока хватит об этом… Сегодня у нас день отдыха… Разливай водку, а я пойду за пловом. Тебя, доходягу, ещё надо откормить как следует, а то тебя ветром сдует. Несколько дней сидишь у меня взаперти и жрёшь, как на откорм. Нет, честное слово, если тебя таки увидят, никто ни копейки под такую вывеску не даст. Ты не похож на боевого офицера, ты похож на малость приодевшегося бомжа… Так что моя первая задача — привести тебя за довольно ограниченный срок в надлежащий вид, чтобы ты смог предстать перед светлые очи начальства как полный желания работать и разбогатеть молодой, хоть и рано поседевший боевой офицер, а не унылый, опустившийся ханыга. Разливай, Леха! Я побежал за пловом!
…В начале ноября было открыто частное малое предприятие «Гермес», коммерческим директором которого был назначен Алексей Кондратьев. Фонд инвалидов-афганцев выдал предприятию необходимый кредит. Надо было срочно подбирать персонал для работы. Алексей дал объявление в газету… Дело двигалось быстрыми темпами, руководители Фонда имели хорошие связи в высоких кругах и пользовались покровительством влиятельных людей. Для личного контакта Алексей сам съездил в Харбин и встретился там с поставщиками. Ему предложили для продажи баночную ветчину, тушёнку, рис, растительное масло, чай и другие продукты в неограниченных количествах, было бы только чем за них платить. И только там, в Китае, поняв, какие масштабы может приобрести это дело, он почувствовал вкус к работе, почувствовал себя хозяином. А пока он находился в Китае, в Союзе произошли немаловажные события — встреча лидеров трех республик в Беловежской Пуще и прекращение существования самого Союза. Затем — выступление Горбачёва по телевизору о сложении им полномочий Президента СССР…
Выехал Кондратьев из одной страны, а вернулся в другую… С первого января 1992 года должно было произойти освобождение цен. Казалось, ничто не могло помешать удачной торговле… Заканчивался 1991-й год, год надежд… Если бы Алексей, если бы, если бы все знали, что их ждёт в самом ближайшем будущем, трудно сказать, какие бы решения они тогда приняли… Но предвидеть будущее никому не дано, тем более в такие роковые годы…
Глава 2
Чудовищно болела голова, а во рту словно табун ночевал… На душе было пусто, мерзко и гнусно…
Не поднимаясь с постели, Михаил Лычкин потянулся дрожащей рукой к сигаретной пачке, лежавшей на стоящем около дивана стуле, сунул в пачку пальцы, но обнаружил, что там нет ни одной сигареты. Он выматерился вслух и с трудом поднялся. Прошлёпал босыми ногами по грязному полу на кухню и открыл холодильник. Его взору предстала жалкая картина — пустые полки, в самом низу холодильника полбуханки чёрствого хлеба, а на средней полке — огромный заплесневелый солёный огурец. В досаде он сильно хлопнул дверцей и обратил свой туманный взор на стол. В огромной пивной кружке оставалось граммов сто пятьдесят вчерашнего пива, а в пепельнице торчал бычок довольно приличного размера. Михаил выпил остатки пива и закурил бычок «Пегаса», наполнив маленькую кухоньку смрадным дымом.
Попытался напрячь память и припомнить вчерашний день, попойку у приятеля… Вспомнил и в ужасе сморщился… Боже мой, кажется, он стал приставать к Славкиной жене Лиде. Да, точно, он схватил её сзади за тугую талию и прижал к себе. Она даже не сопротивлялась, недвусмысленно улыбалась и тянулась к его рту пухлыми накрашенными губами… И он потащил её на диван… А в это время вошёл Славик… Какой кошмар, о чем они в тот момент думали?
«А-ыыы», — произнёс нечто невнятное Славик, делая какие-то странные движения, а затем залепил Лидке оглушительную пощёчину. Михаила же схватил за шиворот и вытолкал на лестницу, обложив всеми известными ругательствами. Михаил ещё долго стоял за захлопнутой дверью и слышал не прекращавшуюся брань Славика и всхлипывания Лидки. «Что я могла сделать? Он меня схватил и потащил…» У Славика же что-то словно заклинило, и он раз пятьдесят повторил одно и то же бранное слово на букву «б», кстати, совершенно точно выражая суть своей супруги. Не желая дальше слушать все это, Михаил поплёлся вниз. Было очень поздно, на такси денег не было, и он прошёл пешком три остановки, умудрившись при этом на остатние деньги купить две бутылки пива, благо уже появились коммерческие ларьки. Дома на замызганной, заплёванной кухне он лакал пиво, курил и бранился. Пытался дозвониться до каких-то телок, но все неудачно… И наконец, совершенно осовевший, завалился спать…
…Какая скука, какая лютая тоска… И денег в кармане нет… А без денег тоска совершенно непроходимая…
Но откуда же их взять, вот в чем вопрос? Неужели опять тащиться на поклон к матери? Неохота, но делать что-то надо…. И зачем он отказался от работы, которую она ему нашла? Хоть что-то было бы в кармане… Но зарплата нищенская. И при этом с девяти до шести торчать в конторе, считать чужие деньги… А люди уже стали заниматься серьёзными делами, открывать собственные фирмы, малые предприятия, делать деньги буквально из ничего… А он-то чем хуже этих недоумков? Он, закончивший Плехановский институт, выросший в торговой семье, да ещё в какой… До окончания института он проедал остатки отцовских денег и плюс к тому был на содержании у матери. А теперь… От работы, которую она ему нашла, он отказался, тем самым как бы отказался от её материальной поддержки. А выясняется, что прожить без этой поддержки он не в состоянии… А деньги тают стремительно. Хорошо ещё, что мать платит за эту, с позволения сказать, квартиру в спальном районе. Да, впрочем, ради чего платит? Ради себя самой же. Чтобы он не мешал её романтической любви…
В этом девяносто первом году в Москве появились коммерческие ларьки и отделы в магазинах, в которых продавались хорошие заграничные вещи, продукты, напитки, их так хотелось купить… Соблазнов стало много… Можно уже и за границу съездить, было бы только на что…
Нет, все-таки придётся ехать к матери, она подкинет деньжат, никуда не денется. Который час? Боже мой, уже половина одиннадцатого, мать давно на работе… На работу, что ли, к ней съездить? Далековато… Сил нет. Можно было бы побомбить на машине, но похмелье тягостное, и штрафануть могут, а платить-то нечем… В начале этого года он дал на раскрутку своему школьному приятелю Игорю Глотову взаймы довольно приличную сумму, тот обещал отдать с процентами, но каждый день кормил обещаниями, и Михаил стал сомневаться, что он отдаст долг вообще… И зачем он ему дал? Только позже он узнал, что Игорь — завсегдатай казино и вообще большой любитель просаживать в злачных местах деньги, особенно чужие. А, ладно, не дал бы Игорю, давно бы пропил. А тут хоть какая-то надежда есть… Вдруг и впрямь раскрутится, чем черт не шутит…
Михаил побрёл в ванную, где долго умывался, брился, приводил себя в человеческий вид… «Красивый я парень, — подумал он, глядя в зеркало. — Волосы каштановые, глаза голубые, и ростом удался… А живу, как скотина… Пора с этим кончать, не дело это… Сын я своего отца или нет, едрена мать?» Он надел пиджак, сунул туда руку и к своей великой радости обнаружил там сто рублей. Находка его обрадовала до невозможности, он понял, что к матери ехать не обязательно… Михаил надел дублёнку и вышел на улицу. В ларьке он купил баночного шведского пива «Туборг» и стал с наслаждением пить холодный напиток, несмотря на промозглую ветреную погоду, прямо на улице. Полегчало. Михаил прошёлся по улице, подошёл к газетному киоску и купил рекламную газету. Он время от времени покупал газеты и читал объявления о приёме на работу… Хотя не верил, что хорошую работу можно найти по объявлению. Нет, такие дела делаются только через знакомых, через друзей. Но все друзья и знакомые оказались такими сволочами… Да, когда все переменилось у него, мигом переменились и они… Никто ничем не хотел помочь…
…Миша Лычкин с детства привык к холе, неге и роскоши… У них была четырехкомнатная квартира на Ленинградском проспекте неподалёку от метро «Аэропорт». Покойный отец Гавриил Михайлович был директором гастронома. Миша был у него поздним ребёнком, когда он родился, отцу было уже за сорок. Матери на пятнадцать лет меньше. Отец был вальяжен, дороден, остроумен, любил пожить на широкую ногу, любил застолья, пикники, сам прекрасно готовил… Правда, в те застойные годы афишировать свою зажиточность было чревато. Но гобсековский образ жизни не устраивал отца… «Волга», а затем в придачу к ней и «девятка», дача в Малаховке, роскошная четырехкомнатная квартира — все это имело место… Разумеется, прекрасная еда, ежегодные поездки на курорты к Чёрному морю и в Прибалтику в лучшие пансионаты и санатории, дорогая импортная одежда… Вообще, отсутствие всяких проблем, когда проблемой было абсолютно все, от колбасы и детективного романа в красивом переплёте до автомобиля и дачи… Он как раз был таким человеком, у которого все схвачено, за все заплачено… А в Мишеньке своём он души не чаял, баловал его как только мог. Лучшие игрушки, книги, театры, ёлки, занятия любым спортом — все было к его услугам. О том, что такое давка в городском транспорте, ясли, детские сады, он и понятия не имел. В школу его отец отвозил на машине. Друзья завидовали Мише и буквально глядели ему в рот, он мог достать все — и книгу, и путёвку, и билеты в театр, и дефицитный магнитофон, у него первого в классе появился плеер, затем видик. И избранных он приглашал домой поглядеть фильмы, когда стал постарше, можно было и побаловаться заграничным пивком, хорошей сигареткой…