Мнемоскан
Шрифт:
— А… а что будет со мной?
— Ты останешься здесь, в этом замечательном курорте Верхний Эдем. — Он внимательно смотрел на меня, пытаясь определить мою реакцию. — Устрой себе отпуск на пятьдесят лет — чёрт возьми, чего греха таить, мы ведь по большей части только этим и занимаемся, верно? Здесь словно в Лас-Вегасе или на лучшем в мире круизном лайнере. — Он помолчал. — Послушай, я смотрел трансляции процесса. Я знаю, что он идёт не очень хорошо. Тебе охота провести следующие икс лет, таскаясь по судам, или лучше расслабиться здесь и вернуться, когда всё устаканится? Ты знаешь, что рано или поздно за мнемосканами признают полные права личности — так почему бы не дождаться этого момента здесь и вернуться на Землю на белом коне?
Я смотрел на него, на своего… своего прародителя.
— Не хочу быть к тебе несправедливым, — медленно произнёс я, — но…
— Пожалуйста, — сказал другой я с умоляющими нотками в голосе. — Я ведь не многого прошу. У тебя всё равно останется бессмертие, а я получу свои несколько десятилетий, которых меня лишили.
Я посмотрел на Карен. Она посмотрела на меня. Я сомневался, чтобы кто-то из нас смог что-то прочитать на лице другого. В раздумьи я снова повернулся к экрану.
Моя мать будет счастлива; она сама, разумеется, никогда не согласится на мнемоскан, с её-то верой в душу, но таким образом она вернёт себе сына на всю оставшуюся ей жизнь.
А мой отец? Да, я его теперь вообще не посещаю. Но Джейкоб мог бы снова начать, и сам бы думал, как справляться со связанным с этим эмоциональным разладом и чувством вины и потери. А к тому времени, как я вернусь на Землю, десятилетия спустя, мой отец тоже уже будет мёртв. Плюс, если Джекоб из плоти и крови вернуётся на Землю, то как же обрадуется Ракушка. И Ребекка, возможно, тоже будет рада.
Я уже раскрыл было свои искусственные губы, чтобы дать ответ, но прежде чем я успел что-то сказать, заговорила Карен.
— Совершенно исключено! — сказала она со своим характерным южным выговором. — Моя жизнь на Земле, и вместо меня туда некому вернуться. Там книги, которые собираюсь написать, интеллектуальная собственность, которую мне придётся защищать, места, которые я собиралась посетить — и я хочу, чтобы Джейк был рядом со мной.
Она никак не указала на меня, но простое использование моего имени так, словно оно принадлежало лишь одному человеку, заставило другого меня нахмуриться. Я позволил словам Карен ненадолго повиснуть в воздуже, а затем сказал в камеру:
— Ты слышал даму. Так не пойдёт.
— Ты ведь не будешь на меня давить, — сказал Джейкоб.
— Нет, не буду. Но и продолжать разговаривать вот так я тоже не намерен. Я иду к тебе в лунобус. Там мы и поговорим. Лицом к лицу. — Я помолчал, потом, кивнув, добавил. — Как мужчина с мужчиной.
— Нет, — сказал другой я. — Я тебя не впущу.
— Впустишь, — ответил я. — Я же тебя знаю.
40
Телескопический туннель, ведущий к лунобусу, был более жёсткой конструкции, чем те, по которым обычно грузятся в самолёты — ведь ему, в конце концов, нужно обеспечивать герметичность — но выглядел очень похоже. Однако, пройдя через него, я столкнулся с проблемой. Во внешней двери шлюзовой камеры лунобуса, вделанной в его серебристый корпус, было окно, которое оставалось неприкрытым. Однако во внутренней двери, на дальнем краю небольшой камеры, было своё окошко, и оно было прикрыто. И я задумался о том, как дать другому мне знать, что я пришёл.
Простояв перед дверью с полминуты с, без сомнения, глупым выражением на лице, я решил просто постучать по внешней шлюзовой двери в надежде, что звук будет слышен внутри.
Наконец шторка окошка на внутренней двери на секунду убралась, и я увидел круглое белобородое лицо, принадлежащее, как я уже знал, Брайану Гадесу, главному функционеру «Иммортекс» на Луне. Я не мог его слышать, но он что-то сказал, обращаясь к кому-то — предположительно, другому мне — по левую руку от него, и мгновение спустя внешняя шлюзовая дверь с лязгом открылась. Я вошёл в неё, внешняя дверь закрылась, и через несколько секунд открылась внутренняя, за которой показался Джейкоб Салливан из плоти и крови со странного вида толстым пистолетом, нацеленным туда, где находилось бы моё сердце, если бы оно у меня было.
— Полагаю, это тоже метод, — сказал я, кивнув на пистолет. — Если ты избавишься от меня, то проблема того, кто настоящий, решится сама собой.
Он ничего пока не сказал, но пистолет немного дрогнул в его руке. Двое его заложников — Брайан и женщина — смотрели на нас.
— Однако, — сказал я, — ты был на той презентации в «Иммортекс». — Ты должен знать, что чем бы ты ни выстрелил мне в грудь, доктор Портер и его команда наверняка смогут исправить повреждения. А мой череп из титана, усиленного сетью из углеродных нанотрубок. Я должен выжить, даже если выпрыгну из самолёта, а парашют не раскроется. И я бы подумал о рикошете, прежде чем стрелять мне в голову.
Джейкоб продолжал смотреть на меня, а потом, наконец, хватка его руки на рукояти пистолета ослабла.
— Сядь, — сказал он.
— Вообще-то, — ответил я, — мне больше нет необходимости сидеть, потому что я не устаю. Я предпочёл бы остаться на ногах.
— Ладно, а вот я присяду, — сказал он. Он прошёл по салону и опустился в переднее пассажирское кресло, стояшее у самой переборки, отделяющей пассажирский салон от пилотской кабины. После этого он развернулся вместе с креслом лицом ко мне, по-прежнему держа в руках пистолет. Брайан Гадес, который обеспокоенно смотрел на него, сидел во втором ряду, а женщина-заложница — рядом с ним с глазами, распахнутыми так широко, что сделалась похожей на персонаж анимэ.
— Итак, — сказал я, — что мы со всем этим будем делать?
— Ты знаешь меня так же хорошо, как и я сам, — ответил Джейкоб. — Я не собираюсь сдаваться.
Я слегка пожал плечами.
— Я настолько же упрям. И я в своём праве; в конце концов, это не я взял заложников. То, что ты делаешь, неправильно. Ты это знаешь. — Я помолчал. — Мы можем всё это прекратить. Всё, что тебе нужно сделать — просто бросить оружие.
Я увидел, как на лице женщины появилась надежда.
— Я собираюсь бросить оружие, — сказал Джейкоб. — Я собираюсь отпустить этих людей… кстати, Джейк, познакомься с Брайаном Гадесом и… и…
— Вы даже не помните, как меня зовут? — сказала женщина. — Вы рушите всю мою жизнь, и даже не помните моего имени?
Я посмотрел на неё и попытался сделать сочувственное лицо.
— Я Джейк Салливан, — сказал я.
Она не ответила, и я спросил:
— А вы?
— Хлоя. — Она выразительно посмотрела на Джейка. — Хлоя Хансен.
Фраза «рад знакомству» решительно не подходила к ситуации, поэтому я просто кивнул и снова повернулся к Джейкобу, сидящему на крутящемся кресле.