Много шума вокруг волшебства
Шрифт:
– И для виконта? – живо спросил Уилл. – Я его никогда не видел.
Сердце Синды сжалось, когда она увидела вышедшего из коттеджа расстроенного Трева. Предсказание ее рисунков оказалось ошибочным и только пробудило в нем надежду, которой не суждено было сбыться!
– К сожалению, не думаю, что сегодня вы его увидите, – сказала она мальчику.
В ее воображении встали картины этой ночи. Ей не терпелось нарисовать мускулистую спину Трева, хотелось передать атмосферу их восторженного наслаждения. Когда-нибудь она вернется к своему мольберту
Но Тревельян был одновременно и ее мечтой, и реальностью, и она не могла не чувствовать его боль. Вместо того чтобы спуститься вниз к своим мелкам, она ждала его возвращения. Почему ее рисунки направили его по ложному следу? Что он станет о ней думать, если его кузена не окажется в живых? Ее мучила мысль, что он может утратить к ней интерес. С того момента, когда она осознала, что любит его, она знала, что ей придется расстаться с ним, чтобы он мог найти ту спокойную мирную жизнь, о которой так мечтал. Но, Господи, только не теперь!
Синда подбежала к Треву, как только он поднялся на борт. Он обнял ее за плечи и повел к трапу.
– Ну что? Я ошиблась? Что случилось? – нетерпеливо спросила она.
Следом за ними в каюту вошёл Уилл с чаем и виски на подносе. Трев едва заметил неуместное соседство чая с графином виски, но налил его в чашку и быстро ее осушил.
– Спасибо, Уилл. – Синда выпроводила юнгу и закрыла дверь, с тревогой глядя на Трева и готовая возненавидеть себя, если подала ему ложную надежду.
– Они узнали изображенного тобой человека, – наконец сказал он, налив еще одну чашку виски, но на этот раз разбавив его чаем.
Синда облегченно вздохнула и взяла чашку с чаем. По крайней мере она нарисовала что-то узнаваемое. Значит, она не совсем ошиблась.
– Ну и?
– Но они не знают, кто этот человек.
Она опустилась на стул, но не дотронулась до чая.
– Не понимаю.
Он оперся на спинку стула и закрыл лицо руками.
– Никто не может сказать, как этот человек появился в деревне, они знают только, что прошлым летом он был сильно ранен.
– Но ведь это Лоренс, да? – Виконт должен быть жив! Теперь, когда она признала свой дар, она хотела, чтобы ее рисунки оказались правдивыми. Она не сможет жить с мыслью, что принесла Треву одни страдания!
– Когда этот человек очнулся, он не смог назвать свое имя, – медленно произнес Трев. – Ты была права. У него поврежден рассудок… если это действительно Лоренс.
Она сдерживала себя, дожидаясь, когда он сам все подробно расскажет. Странно, но она никогда по-настоящему не жила в реальном мире, пока Трев не развил в ней способность живо его чувствовать, и сейчас еще не умела полностью выразить свои эмоции.
– Насколько поврежден его мозг? – постаралась как можно спокойнее сказать она.
– Он вообще ничего не помнил. – Трев потер лоб и взял чашку. – Когда рана у него зажила, он по-прежнему ничего не мог рассказать о своем прошлом. Говорят, он зарабатывал на жизнь рыбной ловлей.
–
– Им это неизвестно. – Он поставил чашку на стол. Корабль набирал скорость, но, казалось, Трев этого не заметил. – Они избегают разговоров о контрабандистах. Сказали только, что как-то ночью он вышел в море и не вернулся с остальными.
Синда замерла от страха.
– Вышел в море… с контрабандистами?!
– Похоже, что так. – Трев избегал ее взгляда. – Понимаешь, Лоренс был необыкновенно честным и законопослушным человеком. Даже не знаю, что и думать. Либо это был не он, либо его рассудок поврежден до такой степени, что он совершенно изменился.
Они уходили все дальше от Пула, оставляя позади все надежды. Синда недоверчиво покачала головой:
– И ты отказался от поисков? Ты поверил им на слово и считаешь, что он пропал?
Наконец он взглянул ей прямо в лицо.
– Нет, не сдался. Я возвращаюсь в Брайтон, к своим друзьям, которые обещали поискать среди контрабандистов по южному берегу. Мне нужно узнать имена тех людей, которые могли иметь отношение к Лоренсу. Потом я оставлю в Пуле своего человека и отвезу тебя домой.
Синда вздрогнула, услышав это твердое заявление. Если дел откажется признать права Трева, ему нечего терять, и он примется гоняться за контрабандистами. Вместо того чтобы подарить ему уютный семейный очаг, она заставляет его вернуться к жизни, полной вражды и опасностей.
– Хочешь опять заняться каперством? – тихо спросила она.
Он фыркнул и поднялся.
– Не имея на то королевского разрешения, я буду самым обыкновенным пиратом, если задержу какое-нибудь судно и стану искать на нем Лоренса. Будем надеяться, до этого не дойдет. – И он вышел.
В тот вечер Трев не спустился в каюту. Синда понимала, что происходит в его душе. Не имея доказательств, что его кузен жив, он не мог снять с себя обвинение в его убийстве и вернуться на берег, а следовательно, и предложить ей замужество. Она могла бы ему сказать, что никогда бы не стала его женой. Как восприняла бы Мелинда его брак с женщиной, написавшей тот скандально известный портрет со сценой гибели ее мужа?
Но все это не означало, что они с Тревом не могли быть сейчас близки, твердила себе Синда.
По мере того как длилась ночь, а он так и не приходил к ней за временным утешением, которое она могла ему дать, ее сочувствие перерастало в гнев. Ее больше не устраивала позиция художника, бесстрастно наблюдающего за жизнью и фиксирующего в своих работах результаты этих наблюдений, переработанные его воображением. Она страстно желала жить сама и провести всю свою, жизнь с Тревом! А он не дал ей даже возможности объясниться. Вспыхнув от негодования, она быстро собрала подаренные им альбом и мелки и поднялась на палубу. На мостике Трева не было, но, повинуясь безошибочной интуиции, она 01 искала его темный силуэт у ограждения палубы.