Много шума вокруг волшебства
Шрифт:
– Это сделала Люсинда, – снова уточнил Трев.
– Ты жив, – продолжал граф, не обращая внимания на его слова.
– Но не благодаря вам, – заметил Трев. Конечно, сейчас не время и не место для таких разговоров, но может так случиться, что иной возможности все выяснить никогда не представится.
Граф качнул головой.
– Горе. Потерял обоих сыновей. Страшно сердился. Винил в этом тебя.
– Меня?! – Вот так новость! Ему было всего четырнадцать лет, когда умерли его родители. Обезумев от горя, он убежал
– Ты был… неуправляемым. Потребовал, чтобы твой отец отправил тебя в море. Он… рассердился. Не смог справиться с лошадьми… Слишком быстро ехал. И умер. Из-за тебя.
Трев недоверчиво уставился на него.
– Вы хотите сказать, из-за вас. Я же был ребенком!
Граф кивнул:
– Я ошибся. Мне следовало найти тебя. Я стал искать, но слишком поздно.
Потрясенный этим новым взглядом на свое прошлое, Трев только молча смотрел на деда. Значит, граф не навел на него вербовщиков? Он слышал споры между отцом и дедом, знал, что граф считал, что мальчик должен служить на флоте. Он думал…
– Вы искали Трева? – спросила Синда. – Вы не отдавали его во флот?
Лэнсдаун тяжело оперся на свои трости.
– Был сердит. Слишком долго ждал. Когда узнал… что произошло, подумал, что так будет лучше. Я не мог с ним справиться. – И словно стесняясь своего признания, выпрямился и гневно взглянул на Синду: – Вы тоже не лучше. Не можете обойтись без скандалов.
Очнувшись от изумления, Трев вмешался:
– Вы утратили какое бы то ни было право командовать мной. И запомните, без Синды мы никогда не нашли бы Лоренса.
– Это не ваше дело, – ответил герцог насмешливо, наконец выбрав нужный момент, чтобы проявить свою властность. – Я забираю ее домой.
– Хотя в одном граф прав, – сказала Синда, не обращая внимания на нетерпеливый жест отца и обращаясь прямо к Треву. – Скандал произошел из-за моего портрета. Мои работы всегда будут давать пищу для сплетен и ярости, хотя бы только потому, что они сделаны мной.
Смелое признание Синды превзошло эффект от покаяния графа, и присутствующие устремили на нее изумленные взоры.
– Я хотела сказать, что готова отказаться от живописи ради тех, кого люблю, – извиняющимся тоном произнесла Синда. – Но без моих рисунков мы действительно не смогли бы спасти жизнь виконту. И я начинаю думать, что мое искусство не лишено тайного смысла. А это означает, что я могу написать еще чьи-то портреты и вызвать еще более ужасные скандалы.
Трев ловил каждое ее слово, надеясь найти подтверждение тому, что она считает его одним из тех, кого любит.
– Думаю, мне стоит и дальше жить одной, скрываясь под чужим именем, чтобы не навредить моей семье. –
От ее последних слов на Трева словно столбняк напал. Он ошеломленно смотрел, как изящным жестом она приподняла юбки и стала торопливо спускаться по лестнице в сопровождении отца.
Господи, с ужасом думал Трев, он только что снова обрел семью. Лоренс доказал ему свое доверие, собираясь назначить опекуном. Граф и кузен находились в таком состоянии, что не могли управлять своими имениями. Да, он действительно нужен своей семье. И Синда только что заявила, что она в нем не нуждается.
Но это не так!
Не раздумывая, Трев стремительно сбежал по лестнице, схватил за талию свою непокорную художницу и, прижав к боку, выбежал из дома, прежде чем остальные успели опомниться.
Испуганно вскрикнув, Синда затихла, но это не означало, что она смирилась. О нет! Он слишком хорошо ее знал. Не давая ей времени возразить, Трев подсадил ее в ожидавшую у крыльца карету.
Дремавший на козлах возница встрепенулся. На нем не было ливреи. В предрассветном сумраке Трев внимательно посмотрел на высокого темноволосого юношу, решил, что это один из Айвзов, и нахмурился.
– Нам нужно срочно в Брайтон. Мне найти своего кучера?
– Я жду Ниниан, но если дело срочное, то она поймет.
Трев злорадно засмеялся:
– Конечно, поймет!
И забрался в экипаж.
С отчаянно бьющимся сердцем Синда смотрела, как Трев захлопнул дверцу кареты. Она и не пыталась убежать. Она не решилась бы так оскорбить его при всех, но ей показалось, что он настолько поглощен своей семьей и неожиданным признанием графа, что будет еще долго колебаться, прежде чем ее увезти. То, что он ни минуты не колебался, заставляло ее ликовать от счастья.
– Ты думаешь, меня волнуют эти скандалы? – спросил Трев, когда экипаж быстро покатил вперед.
– Я думаю, что ты страшно тосковал по своей семье, и теперь, когда ты снова с ними, ты не захочешь их покинуть. Да и твои отношения с дедом могли бы улучшиться. Как бы я ни старалась, меня преследует дурная слава. У тебя будут племянники и племянницы, которые будут с гордостью смотреть на тебя. И ты согласен разочаровать их всех, взяв жену, о которой сплетничает все общество?
– Не припоминаю, чтобы я просил тебя стать моей женой. – Трев сложил на груди руки.
– Но ты сам назвал меня своей будущей женой, – сказала Синда, настораживаясь от его надменного тона.
– Это когда я считал тебя здравомыслящей женщиной. Но кажется, ты совсем не такая. Так как же ты намерена жить дальше? Предпочитаешь жить на корабле, пока я буду торговать с Голландией? Или нам лучше обосноваться в твоем коттедже, где рядом с тобой будут играть мои племянники, а ты будешь притворяться неизвестной?