Многоликое волшебство
Шрифт:
Сама же Эргосская долина была очень важным со стратегической точки зрения местом, так как через нее проходили все пути, связывавшие Хаббад с Мондарком. В свете последних событий, значение это лишь многократно усиливалось, хотя радоваться подобной весомости не приходилось. Тот факт, что скоро здесь должны были произойти события, которые оставят свой след в истории Хаббада, не вызывал сомнений, но не было понятно, как обернуть эти события в свою пользу. Что сделать, чтобы они не стали последними в многовековой истории бертийской династии, не говоря уже о том, чтобы улучшить свое положение.
Валерий и Селкор, правда, считают, что помощь Серроусу навряд ли понадобится, но это лишь предположения, да и то сопровождающиеся мрачными прогнозами и сплошной стеной недосказанного. Все эти ссылки на закрытые для
На подъезде к перевалу Руффус начал срывать со своей одежды указанные Валерием детали и предметы, пытаясь перевоплотиться в хаббадского офицера, по-прежнему недоумевая, как чародею удавалось создавать образ с помощью столь скупых и невыразительных на первый взгляд средств. Его уверения, что развешивание аксессуаров на одежде — тоже разновидность магического искусства, казались по крайней мере сомнительными, но результат его действий выглядел вполне магическим. Во всяком случае, естественного объяснения Руффус ему не находил, несмотря на столь ясные внешне пояснения, полученные по ходу действий.
Поднявшись на самый высокий холм перевала, принц не удержался от соблазна попробовать разглядеть родной замок. Он повернулся на юго-запад и старательно вглядывался вдаль, пытаясь что-либо разглядеть на горизонте, но все было тщетно. Лишь слабое свечение удалось различить на самом пределе зрения, но как-либо связывать его с ночными огнями, зажигавшимися на главной башне, он не рискнул, тем более, что свечение это было чуть южнее, чем должен был оказаться, по прикидкам Руффуса, замок, хотя он слышал, что в ясный день отсюда можно было разглядеть величественный силуэт старого Эргоса. По преданию, этот замок был построен много веков назад четвертым императором Хаббада из бертийской династии Селмением Вторым для более надежной защиты государства от разбойничьих набегов варварских племен Мондарка, так часто отвлекавших в свое время правителей Хаббада от внутренних проблем, что игнорировать их было уже невозможно. Во времена падения бертийской династии только Эргосский гарнизон остался верен данной присяге, поэтому здесь и нашли себе пристанище свергнутые короли. Многочисленный в те времена гарнизон Эргоса легко выдержал за неприступными стенами продолжительную осаду замка силами Строггов, а затем уже, положив немало воинов, новые правители Хаббада решили, что пытаться взять замок такими силами — слишком большая цена, и отступили за перевал. Так и появилось на картах независимое княжество, названное по имени замка.
Потом уже бертийцам оказалось не по средствам содержать столь же многочисленный гарнизон, но по счастью набеги с юга стали реже и не такими опасными. Купцы, рисковавшие направлять свои караваны в глубь Мондарка, говаривали, что это связанно с тем, что далеко в степях начали появляться настоящие города, и кочевники не видели смысла пробиваться в могущественный Хаббад, предпочитая грабить свои же не окрепшие еще поселения. Судя по всему, там произошло расслоение на кочевые племена, не желавшие расставаться с традиционным укладом жизни, и племена пожелавшие осесть в наиболее плодородных и богатых местах бескрайней степи. Последние начали строить города, замки, сформировывались в небольшие княжества, разбросанные как острова по морю. В самое последнее время доходившие слухи говорили, что города окрепли и начали все уверенней теснить кочевников с их пастбищ. Не мудрено, что те снова загорелись мечтой напасть на Хаббад.
Руффус повернул коня и направился в сторону поста на выезде с перевала. На подъезде он почувствовал все нараставшее беспокойство от сомнений в действенности чар и их способности обмануть самих хаббадских солдат. Еще более подогревало его упоминание о том, что самым главным являлось достоверно сымитировать поведение того, кем ты хотел казаться. Ну откуда ему научиться вести себя как хаббадский офицер? Пусть они и проработали в деталях легенду, кто он, из какого подразделения,
Как ему удалось проехать через пост — Руффус так и не понял. Стоило ему услышать первый вопрос подошедшего солдата, как в голове возникло ощущение легкого тумана, не позволявшего разглядеть происходящее. Руффус не мог вспомнить, что у него спрашивали и что он отвечал, но легкость, с которой его пропустили через пост, наводила на мысль, что вовсе не образ сэра Ринальда, столь к месту возникший в его голове, тому причиной. Такое ощущение, что Валерий не все ему рассказал о чарах, наложенных на него, но понять что именно произошло, он не мог, а значит домыслам так и суждено остаться домыслами.
Останавливаться на постоялом дворе, находившемся метрах в трехстах за постом, он не рискнул, несмотря на легкость, с которой его пропустили. Уж слишком много там было солдат, встречаться с которыми он все еще опасался, так что пришлось довольствоваться ночевкой в небольшой роще верстах в семи к северу. Завернувшись у костерка в меховой плащ, он засыпал, снова и снова задавая себе вопрос, какого черта он здесь делает?
Утреннее пробуждение было ранним вовсе не от того, что он так хорошо выспался на свежем осеннем воздухе. Он проснулся с ощущением невозможности отогреться после столь капитального охлаждения. От кострища не исходило и следа тепла, на земле расцвели цветы изморози, и избавиться от ощущения, что привести себя в норму будет невозможно, было вовсе не просто. Когда Руффус попытался встать, то выяснилось, что к таким серьезным телодвижениям еще надо готовить себя и готовить. Все его тело затекло настолько, что пошевелить рукой удавалось исключительно благодаря полной концентрации воли на этой проблеме. Он понял, что к ночевкам в походных условиях не приспособлен настолько, что сам факт того, что ему удалось утром проснуться, надо скорее квалифицировать как чудо. Все, больше никаких экспериментов — вечером он остановится на постоялом дворе, даже если все хаббадские войска соберутся там для торжественной его встречи и последующего удостоверения личности.
Принц разогрел какое-то слабое подобие завтрака, посидел с часок у костерка, пока не почувствовал, что место холода занял жар, обжигавший через одежду. Все это время его не оставляли те же мысли, что сопровождали и при отходе ко сну — что же он здесь делает? Какова доля его свободного выбора в том, что он отправился через пол-Хаббада навстречу непонятно чему? Чего он хочет добиться, придя к магу? Каким образом ему удастся помочь Эргосу выпутаться из нынешней ситуации, предпринимая это путешествие? И вообще, на чьей он стороне в этом идиотском клубке интриг, которые сплетались, как оказалось, вокруг них с братом всю жизнь? Однозначным казалось разве что неприятие Тиллия, который никаких чувств, кроме отвращения, никогда и не вызывал.
Захотелось плюнуть на это дурацкое предприятие и вернуться в замок, только что это изменит? Может быть, ему просто надо на время отдалиться от всей этой кутерьмы, чтобы как-то разобраться и определить, хотя бы для себя, с кем он и каковы его цели, потому как сейчас он весь состоит из спутанных эмоций, не оставляющих места разуму…
Руффус отчаянно затряс рукой, почувствовав, что тепло, исходившее от костра, перестало уже греть, а начало попросту жарить. Если он будет так погружаться в себя, у него немного шансов добраться до отшельника. Здесь все-таки не уютные и охраняемые покои замка, чтобы позволять себе до такой степени расслабляться.