Многомужество-5. Медвежья Ласка
Шрифт:
— Не бойся. Просто наслаждайся, — голос Харланда откуда-то сбоку дал возможность услышать его по-новому.
В образовавшейся темноте все ощущалось острее, звонче. Рычащие нотки в его голосе слышались отчетливо и крепко, будто всегда там были.
— Мы решим сами, берочка, но ты позволишь нам не открывать тайны, договорились?
— Как это?
— Обманем твою медведицу? — игриво спросил Берд. — Пусть ломает голову над тем, кто был первым.
Голого живота коснулись чужие губы, плавно и размеренно скользя вверх влажными узорами. Горячие
— Берд… — выдохнула случайно, на уровне интуиции узнав темноволосого бера.
— Догадалась. Что ж, моя промашка, — усмехнулся он, на прощание сорвав легкий поцелуй и исчезая.
На смену ему теплые ладони мягко раздвинули ноги, позволяя таинственному беру устроиться между ними и осторожными, плавными движениями рисовать пальцами круги на чувствительной коже.
— Харланд…
— Как ты догадалась?
— Вы пахнете по-разному. Вас легко узнать, — призналась, потупившись, хоть под повязкой это вряд ли было заметно.
Надо было раньше сказать, что я их чую и что игра в прятки заранее проиграна.
— И как же? — не переставая изучать пальцами раскрытую перед ним женственность, спросил он.
— Ты пахнешь, как зима. Как снег. Берд пахнет, как терновник, а Вард — как шиповник. Чуть слаще.
— Что же ты раньше не сказала?
— Как-то… не думала.
— Значит, обмануть твою медведицу не получится. Что ж… Пусть знает, что первым буду я.
Чуткие руки вернулись к своему занятию с одним изменением — легко подхватив под коленями, Харланд придвинул меня в упор к себе, дав почувствовать жар собственной кожи.
В темноте непроницаемой маски все казалось куда острее, тревожнее и в то же время куда более необходимым, чем раньше. И медведица и я буквально торопили время, чтобы эта пауза перед обещанным сближением как можно быстрее закончилась.
Кончики мужских пальцев броди по влажным складкам, словно присматриваясь, изучали реакцию на свои касания и, как назло, совершенно не торопились.
Покорно вытянув руки и ухватившись за перекладину на спинке кровати, я прикусывала губы, ощущая на себе чужие взгляды, и тяжело дышала, боясь сбиться и задохнуться, потеряв темп.
Чем дольше это продолжалось, тем сложнее было терпеть, замирая в ожидании чего-то важного и судьбоносного. На коже горели взгляды чужих глаз, плоть под ласками Харланда сдавалась, намокая и истекая соками, которых бер не стеснялся, плавно спускаясь ниже.
Я сразу же ощутила разницу ласк, когда трепетные узоры сменились глубиной и инстинктивно раздвинула ноги, услышав хриплый мужской рык в троекратном размере.
Это возбуждало.
Я бы солгала, сказав, что это не так. Даже сквозь ткань, лишавшей зрения, я знала, что они на меня смотрят. А главное — я знала, как они сморят. Голодно. Дико. Но оберегая и медля. Вновь проявляя заботу, которую я так упорно отталкивала.
— Ты готова? — постель мягко прогнулась под чужой рукой, и голос Харланда раздался у самого лица, заставляя меня резко втянуть воздух от неожиданности. — Скажи, если готова. Я не начну, пока ты не произнесешь это вслух.
— Я… готова, — сделав паузу на выдох, прошептала, повинуясь крепкому мужскому телу, потянувшему меня к себе.
Оказавшись сверху, в сидячем положении на коленях Харланда, сразу же ощутила меж ягодиц плоть. Горячую и слегка влажную, трепещущую и каменную от напряжения.
Ладони погладили по спине, подсказывая самой выбрать правильный угол, и так же бережно придержали, помогли опуститься, не боясь дрожащих от неожиданно сильного давления колен.
Как же много в нем… тела!
Стиснув зубы, поняла, что длительная ласка привела к нужному эффекту, стирая немного чувствительности с нежной кожи, не привыкшей к подобному, и сглаживая трение.
Один крохотный толчок, второй, и… я почти полностью… почти…
— Ах! — запрокинув голову, выпустила стон к потолку, почувствовав ягодицами температуру мужских ног.
— Шшш… Не торопись, Ласочка, — прошептал Харланд, вороша ладонью мои волосы.
Но было поздно.
Животное внутри меня взревело! Закрутилось! Рычало, приказывая немедленно двигать бедрами, и я не смела ослушаться, шокируя бера робким толчком. Затем еще одним, и еще…
Ладони сами потянулись к его груди. Толкнув ее, я заняла самое важное место, полностью доминируя над бером, который послушно позволил оседлать себя, слабо пытаясь удержать прежнее положение.
Тело словно знало без меня, что ему делать. Царапая каменный напряженный живот, я извивалась, приподнимая бедра, чтобы вновь опустить их вниз с влажным откровенным хлопком.
Хотелось запрокинуть голову к небу, гладить себя руками и танцевать, танцевать первобытный танец, забыв обо всем на свете. Только ритм, давление тесных мышц, сладкие стоны из мужских губ и знание, что на нас смотрят каждую секунду.
Все это кружило, переворачивало, и когда напряжение стало невыносимым, я сбросила повязку с глаз, склоняясь к Харланду и целуя его так откровенно, что белоснежный медведь зарычал мне в губы, показывая, что он здесь и что он доволен.
Этого оказалось достаточно, чтобы наши звери услышали не только нас, но и друг друга. Прокатившийся по коже ледяной жар, в момент погрузивший комнату в темноту, вырвал душу из тела, наполняя судорогами и рваным дыханием измятую постель.
— Ласка? — Пальцы Харланда зарылись в волосы на затылке и мягко их разворошили, чтобы тут же осторожно сжать кулак. — С этим никто не сравнится. Я надеюсь, что ты мне поверишь. Устала?
— Не-е-ет, — протянула, царапая пальцами простынь.
Ей было мало.
Как я и думала, ненасытная медведица не была намерена оставлять беров в такой важный момент и хоть кого-то отпускать дальше, чем на расстояние вытянутой руки.
Ей нужны были все. И все в комнате это поняли, как только мои губы распахнулись и в воздухе разнесся предупреждающий звериный рык.