Многообразие космоса
Шрифт:
А может быть истина окажется менее жестокой. Возможно мы просто находимся в каком-то карантине или зоопарке.
Но лично меня не убеждает ни один из этих механизмов сдерживания. Ведь нам все равно придется согласиться с тем, что этот таинственный механизм подавления, каким бы он ни был, применяется в отношении каждой расы, которая возникает в нашей огромной Галактике. А все его действия продиктованы интересами лишь одной расы, которая должна пережить войны, ускользнуть от космических роботов и увильнуть от карантина, чтобы например, продать безделушки туземцам или же начать транслировать
Но ничего подобного не происходит.
Этот парадокс впервые был четко сформулирован в двадцатом столетии физиком по имени Энрико Ферми. Он поразил меня так, словно я раскрыл какую-то важнейшую тайну. В основе этого парадокса лежит фундаментальное противоречие. Судя по всему, Жизнь способна возникать повсюду, и к настоящему моменту времени, нашлась бы хоть одна межзвездная цивилизация, которая сумела бы без труда распространиться по всей Галактике. В целом, это кажется неизбежным, но ведь до сих пор ничего подобного не произошло.
Размышляя о парадоксах, человек расширяет возможности своего познания. Думаю, что Парадокс Ферми говорит нам что-то чрезвычайно важное о Вселенной и о том, какое место мы в ней занимаем. Или говорил.
Теперь конечно все по-другому.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Чужаки
2020–2042 н. э.
…и у него было такое ощущение, словно он тонет в какой-то густой, вязкой субстанции, но изо всех сил пытается выбраться наверх, к свету. Он захотел открыть рот и закричать, но у него не оказалось ни рта, ни слов. Что именно он хотел крикнуть?
Я.
Я Рейд Мейленфант.
Он увидел парус.
Это было прозрачное полотнище наброшенное на скопившиеся в этом месте звезды.
Где же ты, Мейленфант? Да ведь это ядро галактики, изумился он, несмотря на все свои страдания.
Внутри паруса чашевидной формы он разглядел нейтронную звезду — грозного вида красный шар, окаймленный зловещей синевой электронов, ускоренных до немыслимых энергий. Шар был похож на огромную игрушку.
Звезда с прикрепленным к ней парусом. Красиво. И жутко.
Внезапно он испытал триумф. Я победил, подумал он. Я разгадал великую загадку космоса — коан. Немото будет довольна. И теперь мы вместе приведем в порядок какую-нибудь Вселенную, из тех, что находятся в неудовлетворительном состоянии. Адская работа.
Но если ты все это видишь, Мейленфант, то тогда кто же ты?
Он посмотрел на себя.
Точнее, попытался это сделать.
На мгновение он ощутил свое тело, распластавшееся на тончайшей сетке паруса. Здесь, в центре Галактики, он увидел обезьяну, которая руками и ногами цепляется за парус. Это была конечно метафора, иллюзия, которая должна утешить слабый человеческий разум.
Добро пожаловать в реальность.
Больно! О Боже, как больно. Его охватил ужас и гнев.
Но несмотря на это он вспомнил о Луне, где все это началось…
Глава 1
Гайджин
Челнок Хоуп-3, на борту которого находился пассажир Рейд Мейленфант, опустился на поверхность Луны.
База расположенная на обратной стороне спутника называлась Эдо и представляла собой скопление бетонных конструкций — обитаемых модулей, энергетических станций, складов и производственных мощностей, наполовину скрытых под поверхностью усеянной кратерами равнины. Антенны связи тянулись вверх, словно тонкие стебельки цветов. Челнок опустился на сделанный из лунной пыли и почерневший от пламени двигателей бетон посадочной площадки, которая уходила вдаль на пару километров. Вокруг самой станции лунный грунт был изрезан следами вездеходов.
Повсюду трудились роботы, они что-то катали, копали, поднимали. Эдо рос словно колония бацилл в питательном растворе.
На столбе, который возвышался в центре станции был закреплен хи-но-мару — японский флаг, символизирующий Солнце.
— Добро пожаловать ко мне домой, — сказала Немото.
Она встретила его в переходном шлюзе посадочной площадки — вместительной полости, проделанной в лунном грунте с помощью взрывотехники. У нее было широкое, бледное лицо и черные глаза. Волосы на ее голове были тщательно выбриты, что позволяло разглядеть форму черепа. Она улыбалась, очевидно в силу привычки. Вероятно ей было лет тридцать, то есть как минимум вдвое меньше, чем Мейленфанту.
Немото помогла ему облачиться в защитный костюм, который был подобран еще во время полета. Костюм был ярко оранжевого цвета и не стеснял движений, швы нигде не мешали, хотя чувствовалась тяжесть вшитых пластин с вольфрамовой броней.
— Это чертовски хорошая модификация старого скафандра типа ММНП (мобильный модуль наружного применения) которым я пользовался когда летал на шаттле, — сказал он, пытаясь завязать разговор.
В свойственной молодым людям ее поколения манере, Немото вежливо выслушала его обрывочные воспоминания об ушедшей эпохе. Она объяснила ему, что костюм изготовлен на Луне и что он сделан главным образом из шелка паутины. — Я свожу вас на фабрику, — предложила Немото. — Она размещена в полости, проделанной в лунном грунте и там множество огромных прядильных машин. Кошмарное зрелище! …
Мейленфант был сбит с толку и встревожен. Ведь он прибыл сюда, чтобы прочитать руководителям компании Нишизаки Хэви Индастриз лекцию, посвященную вопросам колонизации Галактики. А его здесь встречает младший научный сотрудник Немото — совсем молодая женщина, пригласившая его на Луну. Ему оставалось надеяться на то, что он не попадет в идиотское положение.
В прошлом, Рейду Мейленфанту не раз приходилось бывать в космосе. Ему довелось принять участие в последнем полете шаттла, получившем обозначение STS-194. Тогда, десять лет тому назад, он полетел на корабле Дискавери. К тому времени космическая транспортная система уже исчерпала заложенный в ее конструкцию ресурс, а международная космическая станция, строительство которой так и не завершили, в конце концов была покинута. С тех пор ни один американец не летал в космос, если не считать тех, кого пригласили японцы, европейцы или китайцы.
Теперь, в 2020 году Мейлефанту было уже шестьдесят, но чувствовал он себя гораздо старше — все чаще оказываясь не у дел, он становился чужаком в этом странном, новом столетии. Как это ни прискорбно, но у него оставалось все меньше причин относиться к себе с уважением.
Ну чтож, размышлял он, несмотря на сомнительность сделанного выбора и вероятность того, что пострадает самолюбие, он все же сюда прилетел. Всю свою долгую жизнь он мечтал прогуляться по другой планете. Пусть даже в качестве приглашенного японцами гостя.