Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры.
Шрифт:
Но если про них могли узнать двое Властелинов, то почему Черные Колокольники не нашли их тоже, ведь времени у них было больше? Через минуту он нашел ответ. Колокольники знали о вратах и поставили перед ними двух часовых. Но этих двоих убили, одного закололи, а другого удавили.
Дверь на углу здания была открыта настежь, и оттуда лился свет. Кикаха осторожно проскользнул через узкое отверстие в небольшое помещение. В камень пола были вделаны четыре серебряных полумесяца, а четыре, висевшие на настенных колышках, исчезли. Двое Властелинов использовали врата для побега и прихватили с собой остальные полумесяцы, чтобы никто больше не воспользовался ими.
Разъяренный Кикаха вернулся к Анане и сообщил ей эту новость.
— Этот путь отпадает, но мы еще не повержены, — закончил он.
Кикаха тронулся дальше по изогнутой дорожке из диоритовых камней, инкрустированных по краям небольшими алмазами. Он остановился перед огромной клеткой. В ней стояли бок о бок две птицы и прожигали Кикаху взглядами. Ростом они достигали двух с половиной метров. Головы их были бледно-красными, клювы и ноги — бледно-желтыми, крылья и тела зелеными, как полуденное небо, а глаза — алыми щитами с черными точками. Одна птица заговорила голосом гигантского попугая:
— Кикаха, подлый Обманщик, что ты здесь делаешь?
В этой огромной голове находился мозг женщины, похищенной Джадавином три тысячи двести лет назад с берегов Эгейского моря. Мозг этот был трансплантирован ради развлечения Джадавина в созданное в его биолаборатории тело орлицы. Эта орлица оставалась одной из немногих, имевших человеческий мозг. Громадные зеленые орлицы, сплошь самки, воспроизводились путем партеногенеза. Из первоначальных пяти тысяч в живых оставалось еще около сорока.
Миллионы ныне живущих являлись их потомками.
Кикаха ответил на микенском греческом:
— Девиванира! А что ты делаешь в этой клетке? Я думал, ты пташка Подарги, а не императора.
Девиванира завизжала и вцепилась клювом в прутья решетки. Стоявший слишком близко Кикаха отпрыгнул, но рассмеялся:
— Вот так, правильно, глупая птица! Привлеки их внимание, чтобы они примчались сюда и помешали нам сбежать!
— Сбежать? — вскричала другая орлица.
— Да, — быстро ответил Кикаха, — сбежать. Согласитесь помочь нам выбраться из Таланака, и мы выпустим вас из клетки. Но говорите «да» или «нет» сейчас! У нас мало времени!
— Подарга приказала нам убить тебя и Джадавина-Вольфа! — заупрямилась орлица.
— Вы можете попробовать совершить это позже, — предложил он. — Но если вы не дадите мне слово помочь нам, то умрете в клетке. Вы хотите снова взлететь, снова увидеть своих подруг?
На лестнице, ведущей ко дворцу и зоопарку, появились факелы, и Какаха повторил:
— Да? Нет?
— Да! — бросила Девиванира. — Клянусь грудями Подарги, да!
Анана вышла из тени помочь ему. До сих пор орлицы не видели отчетливо ее лица.
Они подпрыгнули, захлопали крыльями и каркнули:
— Подарга!
Кикаха не сообщил им, что она приходилась сестрой Вольфу, а лишь сказал:
— У лица Подарги имелся образец.
Он побежал к складу, радуясь, что осмотрел его во время своей экскурсии с императором, и вернулся с несколькими мотками веревки. Затем он спрыгнул в выдолбленную в камне яму и всем телом навалился на железный рычаг. Дверь заскрипела и распахнулась.
Анана стояла на карауле с луком и стрелой наготове. Девиванира, сгорбившись, прошла через дверь и стояла смирно, пока Кикаха привязал каждый конец веревки к ноге. Антиопа, другая орлица, покинула клетку и тоже дала привязать веревку к своим ногам.
Кикаха растолковал, что им следует сделать. Когда солдаты вбежали в сад, две огромные птицы прыгнули к краю окружавшего зоопарк низкого вала. Это не был их привычный способ взлета, когда орлицы находились на земле, то обычно широко разбегались и взмывали в прыжке. Теперь же приходилось полагаться только на силу крыльев и планирование.
Кикаха очутился между ног Девиваниры с веревкой под ягодицами. Он ухватился за обе ноги над огромными когтями и крикнул:
— Готово, Анана? Отлично! Девиванира! Взлет!
Обе орлицы, хоть и обремененные тяжестью людей, подскочили в воздух на несколько футов и тяжело забили крыльями. Кикаха почувствовал, как врезалась в его тело веревка. Его рвануло вперед и вверх, вал вылетел из-под его ног. Серебристо-зеленые угловатые стены, отражавшие пламя факелов, и улицы города оказались под ними, но стремительно надвигались.
Намного ниже, по меньшей мере, в трех тысячах футов отсюда, у подножия горы текла река, отливая черным серебром.
Склон горы скользил совсем рядом, в опасной близости. Орлицы могли нести относительно большой груз, так как их мускулы были намного сильнее, чем у земных орлов, но они не могли достаточно быстро махать крыльями, чтобы поднять взрослого человека. Самое большое, что они могли сделать, — это замедлить скорость снижения.
Вот так они и снижались, параллельно стенам, лихорадочно хлопая крыльями, когда мучительно медленно, как казалось Кикахе, подлетали к выпиравшей улице. Двигаясь вперед, они проносились над улицей и вновь, словно обрушивались вниз, слишком близко к белой, коричневой, красной или серой нефритовой поверхности, а затем яростно били крыльями и снова летели вперед.
Людям приходилось подтягивать ноги, чтобы не задеть за стены или ограды. Дважды их царапало, скребло и стукало о ветки деревьев, когда они пролетали сквозь вершины крон. Один раз орлицам пришлось резко снизиться, чтобы не врезаться в высокую деревянную башню, возведенную на крыше. Потом орлицы едва не врезались в поверхность горы, а пассажиров протащило по коричневочерной нефритовой скале, оказавшейся, по счастью, гладкой. Окажись там барельефы, они нанесли бы глубокие порезы или переломали им кости.
Позади остался самый нижний уровень — улица Отвергнутых Жертв, названная так по какой-то неизвестной Кикахе причине. Беглецы пролетели чуть ли не в дюйме над нефритовой оградой наружного края улицы. Страх налететь на нее и оказаться разорванным в клочья заставил Кикаху и в самом деле ощутить боль.
Они падали к реке под крутым углом.
В этом месте река была шириной в милю. На противоположном берегу находились доки и корабли, а чуть дальше от них — другие корабли на якоре. Большинство из них было длинными двухпалубными галерами с высокими кормовыми палубами и одной-двумя мачтами с прямым парусным оснащением.