Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры.

Фармер Филип Хосе

Существо явно рассчитывало на его промашку, и в тот самый момент, когда Вольф отпрыгнул и развернулся, оно метнулось вперед: нижние конечности распрямились, словно освобожденная катапульта, и бросили тушу в воздух. Если бы Вольф не отскочил, чудовище погребло бы его под своим весом. Отступив в сторону, он избежал столкновения, однако не успел увернуться от удара по левому плечу. Толчок был столь сильным, что он отлетел в сторону, выронив лучемет. При этом не следует забывать, что Вольф обладал мощной мускулатурой, а нервные импульсы бежали по его телу вдвое быстрее обычного, ускоренные с помощью научных открытий Властелинов. Будь он простым землянином, его левая рука

осталась бы навсегда искалеченной и он не смог бы избежать повторного нападения.

Вопя от ярости и разочарования, жабообразная тварь приземлилась на месте, где мгновением раньше стоял Вольф, повернулась и, резко оттолкнувшись, словно вместо ног у нее были пружины, вновь бросилась в атаку. Вся схватка протекала настолько быстро, что напоминала кадры ускоренной киносъемки.

Вольф, не теряя ни секунды, метнулся к оружию. Тварь уже нависла над ним в прыжке, ее воинственный крик резал барабанные перепонки. Схватив лучемет, Вольф несколько раз перевернулся и вскочил на ноги. Чудовище прыгнуло в третий раз. Вольф перехватил лучемет в правую руку и обрушил удар в темечко противника. Удар отшвырнул существо назад, оно рухнуло наземь с окровавленной головой.

Поодаль послышались аплодисменты. Повернувшись, Вольф увидел в тридцати ярдах от поля боя мужчину и женщину, укрывшихся под тенью фрондов. Одетые в роскошные одежды Властелинов, они направились к нему; руки их были пусты, шпаги в ножнах, выделанных не то из грубой кожи, не то из рыбьей чешуи. Вольф не ослаблял бдительности, и когда свидетели схватки приблизились на расстояние двадцати ярдов, приказал им остановиться. Поверженная тварь застонала и шевельнулась, но не сделала попытки сесть. Вольф все же отошел на безопасное расстояние.

— Джадавин! — окликнула женщина. Нежное, взволнованное его сердце пробудило воспоминание. Хотя они и не виделись более пятисот лет, Вольф узнал ее.

— Вала! — воскликнул он. — Что ты здесь делаешь?

Вопрос был чисто риторический. Он понял, что ее, должно быть, тоже пленил отец. Узнал и спутника сестры — это был Ринтрах, один из его братьев. Вала и Ринтрах, несомненно, попались в ловушку.

Вала улыбалась, и сердце Вольфа забилось сильнее. Она была самой красивой женщиной из всех, кого он знал, если не считать очаровательной Хрисеиды и его сестры, Ананы Великолепной. Однако он любил и ненавидел Анану немного сильней, чем Валу.

Вала вновь захлопала и сказала:

— Молодец, Джадавин! Ты нисколько не утратил умения сражаться. Твой противник опасен и отвратителен. Он раболепствует и хнычет, пытаясь завоевать доверие, но тут же — прыг! — хватает за горло! Он чуть не убил Ринтраха, когда тот впервые пришел сюда, и убил бы, если бы я не ударила его куском скалы и не лишила сознания. Итак, ты видишь, что я тоже имела с ним дело.

— А почему вы не добили его? — спросил Вольф.

Ринтрах улыбнулся и пояснил:

— Неужели ты не узнаешь собственного братца, Джадавин? Это существо — твой любимый маленький умненький Теотормон.

— Боже! — воскликнул Вольф. — Теотормон! Кто же его сделал таким?

Никто из двоих не ответил, да ответа и не потребовалось. Это был мир Уризена, только он мог сделать таким его братца.

Теотормон тяжело вздохнул и сел, положив ласты на кровоточащее место на голове; он качался из стороны в сторону и стонал. Его зеленые, как лишайник, глаза уставились на Вольфа, он тихо ругался, не осмеливаясь говорить громко. Вольф произнес:

— Уж не собираетесь ли вы утверждать, что сохранили ему жизнь из братских чувств? Не пытайтесь, все равно не поверю.

Вала засмеялась:

— Конечно, нет!

Я думала, что его можно будет использовать позднее. Он хорошо знает эту маленькую планету, так как находится здесь довольно долго. Он трус, брат Джадавин. У него не хватило отваги испытать свою жизнь в лабиринте Уризена, он остался на этом острове и стал таким же, как вырождающиеся местные жители. Наш отец устал ждать, когда он соберется с несуществующим мужеством. Чтобы наказать его за отсутствие смелости, он забрал его в свою крепость Аппирмаздум. Там он придал ему "другую форму, превратив в отвратительное морское чудовище. Даже тогда Теотормон не осмелился пройти через ворота во дворец Уризена, он остался здесь и жил, как отшельник, ненавидя и презирая себя и всех другиз живых существа, особенно Властелинов. Он живет, питаясь птицами, фруктами и морскими обитателями, которых может поймать. Он ест их сырыми. А когда предоставляется возможность, он убивает и ест местных жителей. Не потому, что они заслужили такую участь, они сыновья и дочери других Властелинов, проявившие, как и Теотормон, трусость. Они провели свою жалкую жизнь на этой планете, имели детей, вырастили их, затем умерли. Уризен сделал с ними то же самое, что и с Теотормоном. Он забирал их к себе в Аппирмаздум, превращал в страшных существ и возвращал сюда. Наш отец думал, что превращение в чудовищ разбудит их ненависть, что тогда они попытаются войти в Аппирмаздум и отомстить за себя, но они все были трусы. Они предпочитали лучше прожить уродами, чем умереть, как настоящие Властелины.

— Мне нужно побольше узнать о таких проделках моего отца. Но как я могу поверить вам? — спросил Вольф.

Вала снова засмеялась.

— Все мы, попавшие в ловушку Уризена, находимся на этом острове. Кто-то только несколько недель, хотя Лувах уже полгода.

— Кто такие другие?

— Некоторые — твои родные и двоюродные братья. Кроме Ринтраха и Луваха, еще два брата — Энион и Аристон, и кузены Тармас и Паламброн.

Она весело засмеялась, показала на красное небо и сказала:

— Все, все пойманы в ловушку нашим отцом! Все снова собрались, все — снова, после горестной тысячелетней разлуки. Счастливая семейная встреча, какой не могут представить себе смертные.

— Я могу представить, — сказал Вольф. — Вы все еще не ответили на мой вопрос о доверии.

— Мы все дали клятву об общем перемирии, — сказал Ринтрах. — Мы нуждаемся друг в друге, поэтому должны отбросить нашу естественную враждебность и действовать сообща. Только тогда можно будет победить Уризена.

— Насколько я помню, общего перемирия не было давно, — сказал Вольф. — Я помню, как мать говорила мне, что такое перемирие было за четыре тысячи лет до моего рождения, когда Черные Веллеры угрожали Властелинам. Уризен совершил тогда два чуда. Он поймал в ловушку сразу восемь Властелинов и принудил их заключить перемирие. А это перемирие пусть несет с собой его гибель.

Затем Вольф сказал, что готов принести клятву на перемирие. И именем отца всех Властелинов, Великого Эпинима Jloca, он поклялся соблюдать все пункты мирного соглашения, пока не наступит время, когда все согласятся отказаться от него, или все, кроме одного, будут мертвы. Но даже теперь, дав клятву, он твердо знал, что на других нельзя положиться, нельзя верить, будто его не предадут. Он знал, что Ринтрах и Вала сознавали это и доверяли ему не больше, чем он доверял им. Но все они, по крайней мере некоторое время, будут действовать вместе. И вряд ли кто-то нарушит перемирие. Они это сделают только тогда, когда появится не только возможность, но и полная уверенность в безнаказанности.