Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.
Шрифт:
Машина медленно свернула с темного проселка и остановилась перед воротами в изгороди из колючей проволоки.
ГЛАВА 11
Надо сказать, Джим немногое помнил из того, что случилось после их отъезда из кинотеатра. Подробности ему сообщил Боб Пеллегрино, который не так накачался спиртным и наркотиками, как остальные, поскольку сидел за рулем.
Сарай зловеще чернел неподалеку от
Все дружно вывалились из машины. Боб предостерегающе приложил палец к губам, но Косяк громко хлопнул дверцей и помчался к кустам у забора. Через некоторое время тишину нарушили не самые приятные для уха звуки — беднягу просто выворачивало наизнанку. И словно в ответ из тьмы по ту сторону изгороди донеслось глухое рычание.
Лихорадочно пошарив несколько секунд глазами во мраке, они увидели за воротами громадного пса. То, что он только рычал и едва вырисовывался в ночи, делало его еще страшнее. Пеллегрино, бормоча: «Ну вот, собачка! Хорошая собачка!» — медленно приблизился к нему и, подойдя к воротам, перекинул через них припасенный гамбургер. Через несколько секунд Боб обернулся и прошептал: «Готово, сожрал».
Санди Мелтон, кстати, добавила в гамбургер еще и ЛСД, а потом приставала ко всем с одним и тем же вопросом: интересно, какие галлюцинации будут у собаки? Джим вспомнил это позже, а в тот момент ему стало вдруг очень смешно. Пес глухо зарычал, но затем, спотыкаясь, побрел прочь. Не пройдя и тридцати футов, ротвейлер свалился.
Створки ворот связывала тяжелая цепь, скрепленная большим замком. Джим перелез через ворота, затем помог перебраться Пеллегрино, а потом они вдвоем подстраховали Сэма Выжака и Стива Ларсена.
— Мать честная! — ахнул Сэм. — А сарай-то только что превратился в замок! Весь из стекла и бриллиантов, так и мерцает при луне!
У Джима зрительных галлюцинаций не было, зато он чувствовал себя так, словно ноги у него вытянулись, как у героя сказки о семимильных сапогах, и теперь он мог добраться до сортира, сделав всего один шаг. Однако вместо того, чтобы шагать, пришлось отвлечься: девушки отказались лезть через ворота.
— Надо о Косяке позаботиться, — сказала Санди Мелтон, — наверняка придется улепетывать, так не оставлять же его в канаве у забора!
— Ты права, — согласился Боб. — Ладно. Дело это не займет много времени, да вы нам ни к чему. Посадите Косяка в машину.
Они осторожно, стараясь не производить лишнего шума, направились по усыпанной гравием дорожке, что вела когда-то к дому. Не доходя до него, свернули, ориентируясь на вонь нужника. Тут на помощь им пришла выглянувшая из-за туч луна, и в ее неярком свете можно было разглядеть даже вырезанный на двери полумесяц.
Джим заплетающимся языком высказался по поводу того, что Боб, Сэм и Стив тоже добрались до уборной, сделав один шаг. Неужели у них тоже удлинились ноги? И тут Боб спохватился:
— А где Сэм?
Оказалось, что Выжак застрял на полпути между воротами и сортиром, он не мог отвести взгляда от сарая. Но кто тогда все время держался рядом с Джимом?
— Ладно, — решил Боб. — Без него обойдемся. Надо только не забыть захватить парня с собой, когда пойдем обратно.
Они зашли с северной стороны сортира и принялись втроем толкать его. Строение раскачивалось взад-вперед, оставаясь на месте.
— Черт, а эта штука тяжелая! — заметил Стив. — Надо ее расшатать, а потом навалиться что есть мочи!
Наконец нужник опрокинулся, и одновременно с этим послышатся крик, а затем грохнул выстрел. Дробь рассекла листву ближнего дерева, Стив завопил и бросился бежать, а Пеллегрино, упав навзничь, толкнул Джима. Спустя мгновение оба они ногами вперед въехали в выгребную яму.
Дробовик загремел снова. До Джима слабо донесся визг девчонок, но Стив Ларсен больше не орал. После мгновения тишины послышалось рычание, и к ним в яму свалилась собака. Она плюхнулась прямо перед Джимом и Бобом, окатила зловонной жижей их головы и открытые рты, мгновенно погрузившись в экскременты, выскочила наверх, как пробка, и начала барахтаться.
Джим коснулся носками дна ямы — он надеялся, что это дно, — и теперь над жижей торчала его голова, Боб тоже сидел по самую шею. Но обезумевшая собака задела его, и он едва удержался, чтобы не нырнуть.
Позже Джим узнал, что ротвейлер довольно быстро очухался от наркотиков и прибежал к яме, куда то ли упал, то ли прыгнул.
Теперь им с Бобом приходилось из последних сил отбиваться от пса — мощные челюсти могли сдавить с шестисотфунтовой силой, а передние лапы, которыми он колотил, — поцарапать. Собравшись с силами, собака могла даже утопить их благодаря своей тяжести. Контролировать ситуацию едва ли получалось, поскольку лунный свет в яму не проникал, а глаза им залепило жижей. Потом Боба стошнило, а затем и Джима тоже вывернуло наизнанку. Хуже им от этого не стало — хуже быть уже просто не могло — но им все труднее удавалось уворачиваться от собаки, одновременно извергая из себя содержимое собственных желудков.
Наконец Джиму удалось схватить пса за уши, и он в исступлении погрузил его с головой в жижу. В этот миг сверху сверкнул фонарик, и надтреснутый старческий голос заорал:
— Оставь пса в покое, не то пристрелю! Не трожь его, ты...! — и Думский перешел на польский.
— Не стреляйте, Бога ради! — крикнул Джим и отпустил пса. Тот выплыл, рыча и отфыркиваясь, но нападать на него больше не стал, а принялся бешено работать лапами, чтобы остаться на поверхности.
— Чертов дурак! — завопил Боб. — Ты ведь и собаку тоже убьешь!
Судьба ротвейлера мало волновала Пеллегрино, но у него хватило ума сообразить, что Думский вряд ли понимает, что может натворить выстрел из дробовика с теми, кто находится в этой тесной дыре.
— Не уходите пока! — предупредил Думский. — Я сейчас вернусь.
— Ну, разумеется, только ты нас и видел, — съязвил Боб и не удержался от стона: — Господи, ну и вляпались!
Казалось, Думский не возвращался очень долго, хотя, возможно, прошло не больше двух минут. Пыхтя и тяжело дыша, старик опустился на колени рядом с ямой. Потом что-то слегка задело Джима по лицу — веревка!