Многоярусный мир. Том 1. Сборник фантастических произведений
Шрифт:
В надлежащее время год подошел к концу. Кто-то другой принял у него дела, и девочка, теперь уже под именем Кевин и с полностью новой биографией, в случае, если кто-то вдруг поинтересуется, направилась на два года в совершенно исключительный колледж в Швейцарии, для завершения образования, откуда она прилежно писала письма мистеру и миссис Кевин, которые имели большие земельные владения близ гор Пенсильвании, и в свою очередь, прилежно ей отвечали.
Кеогх вернулся к своей работе, которую обнаружил в отличном состоянии. Каждая из заключенных в течении года сделок кратко и прекрасно описанная для него, и дополнительная плата, переведенная на один из
Однако он тосковал по девочке каждый из дней всех этих двух лет. Беспокойство, которое он не мог объяснить, не пытался обдумать, и ни с кем не обсуждал.
Все Уайки, как однажды пробурчал ему старый Сэм, делали что-либо подобное. Он — Сэм — был лесорубом в Орегоне, затем в течении полутора лет — подсобным рабочим, еще позднее — обычным матросом на танкере-каботажнике.
Возможно, где-то в глубине души, Кеогх надеялся, что когда она вернется из Швейцарии, они снова отправятся ловить зубатку на плоскодонке, или как она будет сидеть у него на коленях, в то время, как он будет страдать на жесткой скамье, во время ежемесячного посещения кинотеатра. Но в то мгновение, когда он увидел ее по возвращении из Швейцарии, понял, что этого уже никогда не будет. Он знал, что достиг какого-то нового уровня: это беспокоило и раздражало его, и поэтому он убирал все — глубоко-глубоко во тьму внутри себя. Он мог это сделать. Сил хватало. А она, — что ж, она обняла его и поцеловала, но когда заговорила, используя свой новый словарь, аккуратный, школьный, отточенный, то показалась ему странной и внушающей благоговение. Даже любимый ангел странен и внушает благоговение…
Они были снова вместе довольно долго, но уже без объятий. Он стал мистером Старком в Кливлендском офисе брокерской конторы, а она жила у пожилой четы, посещала местный университет и выполняла частично работу секретаря в его офисе. Именно тогда она изучила все тонкости бизнеса, поняла весь его размах. Он будет принадлежать ей. Бизнес стал ее собственностью, когда они были в Кливленде: старый Сэм умер совершенно неожиданно. Они незаметно ускользнули на похороны, но вернулись назад, на работу, в понедельник. Они оставались там еще в течении восьми месяцев — ей еще многому предстояло научиться. А в конце года она поступила в небольшой частный колледж и Кеогх совершенно не видел ее в течении целого года.
— Ш-ш-ш, — прошептал он ей, все так же плачущей, и «ш-ш-ш» — прошелестел звонок.
— Врач…
— Иди и прими ванну, — сказал он и подтолкнул ее.
Она извернулась под его рукой и теперь снова смотрела ему в глаза. Лицо ее горело.
— Нет!
— Ты же понимаешь, что не можешь пойти туда, — продолжал он, направляясь к двери. Она еще раз взглянула на него, но ее губы снова начали дрожать.
Кеогх открыл дверь.
— В спальню.
— Кто?..
Затем врач увидел девушку, ее стиснутые руки, ее искаженное лицо, и получил на свой вопрос ответ. Это был высокий, седоволосый джентльмен с быстрыми руками, быстрой походкой и столь же быстрыми словами. Он направился прямо через фойе, холл и анфиладу комнат, в спальню. Дверь закрыл за собой. Без всякого обсуждения, каких-либо просьб или отказов. Доктор Рэтберн просто тихо и быстро выключил их из орбиты своего профессионального интереса.
— Пойди прими ванну.
— Нет.
— Идем. — Он взял ее за кисть руки и повел в ванную комнату. В душевом отделении находилось четыре душа; он включил боковой. Второй сверху был с запахом цветущей яблони.
— Давай.
И направился
— Давай, — повторил он. — Это тебе поможет. Быстренько
Подождал.
— Или ты хочешь, чтобы я окунул тебя самолично? Могу поспорить, что у меня еще хватит сил, чтобы сделать это.
Она метнула в его сторону яростный взгляд. Возмущение ее тут же исчезло, как только она поняла, чего он пытался добиться. В глазах появилась редкая искорка озорства и, изумительно имитируя какую-нибудь деревенщину из молочного ряда, она произнесла:
— Только сунь свои лапы, тут же настучу шерифу, что я вовсе не твоя законная детка.
Но это усилие стоило ей слишком многого и она снова заплакала. Он вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Он ждал у входа в спальню, когда приоткрылась дверь и из нее выскользнул Рэтберн и тут же захлопнул ее за собой на полустоне-полувздохе.
— Что это? — спросил Кеогх.
— Подождите минутку. — Рэтберн направился к телефону. Кеогх добавил:
— Я послал за Вебером.
Рэтберн остановился на полпути столь резко, что со стороны это могло показаться смешным. — Ого! — воскликнул он. — Совсем неплохой диагноз для юриста. А есть вообще что-нибудь, чего бы вы не могли сделать?
— Я не понимаю о чем вы говорите, — раздраженно ответил Кеогх.
— О, а я думал, вы знаете. Да, опасаюсь, что данный случай в епархии Вебера. А что вас заставило предположить?
Кеогх содрогнулся.
— Я видел однажды, как подручный на мельнице получил удар ниже пояса. Я знаю, что он такого удара не получал. Так что же это, действительно.
Рэтберн бросил быстрый взгляд округ себя.
— А где она?
Кеогх показал на ванную.
— Я посоветовал ей принять душ.
— Хорошо, — ответил врач. Но голос свой все же понизил:
— Естественно, я не могу сказать без дальнейшего освидетельствования и лаб…
— Что это? — потребовал Кеогх негромко, но с такой яростью, что Рэтберн даже отступил на шаг назад.
— Это может быть хориокарценома.
Кеогх устало покачал головой.
— Мне — поставить диагноз? Я даже и произнести-то четко не смогу. Так что же это? — и тут же мгновенно замолчал, словно уловив слово из воздуха и позволил ему еще раз пробежать мимо.
— Я знаю, что подразумевает последняя часть.
— Одна из… — Рэтберн сглотнул и попытался еще раз. — Одна из наиболее жестоких форм рака. И она… — Он снова понизил свой голос. — Она далеко не часто проявляется в такой тяжелой форме.
— Короче, насколько это серьезно?
Рэтберн поднял руки и позволил им тут же упасть.
— Плохо, а? Док, а как плохо…?
— Может, когда-нибудь мы и сможем… — Приглушенный голос Рэтберна совсем стих.
Они застыли под пристальными взглядами друг друга, в которых читалась боль.
— Сколько времени?
— Может быть, недель шесть.
— Шесть недель!
— Ш-ш-ш! — Нервно шикнул Рэтберн.
— Вебер…
— Вебер разбирается в физиологии внутренних органов лучше, чем кто-либо. Но я не знаю, поможет ли это. Немного похоже на… ваш, э-э, дом, который поражен молнией, разрушившийся и сгоревший до основания. Вы можете исследовать его обломки, посмотреть сводку погоды и, э-э, узнать, что именно произошло. Может, когда-нибудь мы и сможем, — повторил он еще раз, но настолько безнадежно, что Кеогх, сквозь накатывающийся туман ужаса, пожалел его и полусознательно протянул руку. Дотронувшись до рукава пиджака врача, он неуклюже встал.