Мода в саване. Спрячь меня

Эллингем Марджери

Полли потерла лицо, словно освобождалась от налипшей паутины.

— Но зачем же убивать? — прошептала она. — Ты убийца, Джерри.

Он нахмурился и поднялся на ноги. На его покрасневшем лице читалось сильное раздражение.

— Чертовски глупый термин! «Убийца» — это неправильное слово. Люди убивают друг друга каждый день, но редко кто-то называет это убийством. Тут больше подходят другие слова — «война», «инцидент» или «логическое завершение событий». Когда ты пытаешься сделать что-нибудь метафизическое, другие считают это непростительным

преступлением. Но такой уж тут фокус. Если я хочу ограбить человека, почему не довести работу до логического конца? Почему не отнять его жизнь? А вы сидите здесь и говорите мне, что Богу такое не нравится. Почему?

Полли с трудом выпрямила спину и посмотрела на него. В ее глазах сверкнули искорки былого авторитета.

— Я не знаю, что нравится Богу, — сказала она. — Но я точно знаю, что люди ненавидят убийц. Первый завет Господа не связан с убийством, но у людей это считается самым ужасным преступлением. Если у человека имеется душа, он не марает себя убийством. Тот, кто убивает, идет против своего существа. И в конце концов он совершает самоубийство, чтобы избавиться от груза грехов. Убийцы не хотят быть пойманными, но их ловят. И это притворство, когда ты говоришь, что считаешь свою осторожность скучной.

— Ради бога, Полли, помолчите немного. Зачем говорить такую ерунду?

— Я не могу смириться с потерей. Убийство вычеркивает тебя из моей жизни. Вот что это значит.

После ее слов на мгновение наступила тишина — как безмолвие после оглушительного грома. Похоже, миссис Тэсси застала мужчину врасплох. Он буквально содрогнулся от гнева. Джерри отвернулся от нее. Желваки бугрились на его скулах. Лицо потемнело от прихлынувшей крови.

— Пора вернуться к нашим напиткам, — объявил он, повернувшись к столу. — Я научился сдерживать свой нрав, дорогая. Урок номер один. Никакого гнева, никаких чувств, ничего напоказ.

Он передал ей чашку и нахмурился, когда увидел, что немного молока пролилось на пол.

— Прошу прощения, — сказал он. — Стар уже стал. Рука утратила былую твердость. Пейте. Я влил туда немного виски.

Полли послушно взяла чашку. Она не отрывала взгляда от его лица. Он будто постарел. Морщины углубились, мышцы выпятились. На лбу появился пот. Несмотря на парализующее беспокойство, она поблагодарила судьбу за то, что еще жива. Женщина сделала пару глотков и сморщилась, словно приняла лекарство.

— Тебе не нужно было делать этого, — прошептала она. — Очень плохой вкус. Лучше бы бросил туда ложку соли или сахара. Но виски сделало напиток отвратительным. Послушай меня, Джерри. Ты можешь не верить мне, но рано или поздно нам понадобятся деньги на адвокатов. Они будут не так добры, как бедный Мэтт. Им придется платить. Я знаю это, и, когда ты нуждался в нас с Фредди, мы без колебаний…

Он раздраженно вскинул руку, но она продолжила:

— Не сердись, дорогой. Мы должны смотреть правде в глаза. Я говорю это, потому что вижу тебя насквозь. Не делай ничего сумасбродного, не убегай и не стреляй, как

в Черч Роуд. Ты не сможешь отстреливаться все время.

Она сидела, глядя на него и держа пустую чашку на колене. Ее лицо было нежным и добрым. На нем читалась любовь к приемному сыну. Он тоже смотрел на нее. В его глазах отражалась необычная борьба чувств — опасения, ожидания и, возможно, огромного отчаяния.

— Ты отказалась от меня! — внезапно крикнул он.

Упав перед ней на ковер, он обнял ее и снова посмотрел ей в лицо.

— Признайся в этом. Зачем ты пригласила ту девчонку? Она встала между нами. Она заняла мое место. Я ведь тоже вижу тебя насквозь. Ты ничего не можешь скрыть. Или скрываешь?

Полли плотно закрыла глаза, а затем снова открыла их. На ее лице появилось выражение детского удивления.

— Я почти не вижу тебя, — прошептала она. — Забавно. Я чувствую… Джерри! Ты что-то подмешал в молоко? Что там? Хлорал? Он жжет мне грудь.

— Да, милая, все верно. Не бойся. Там маленькая доза. Только чтобы вырубить тебя.

Он даже заплакал, задыхаясь от ощущения неумолимости судьбы. Полли с упреком и глупой улыбкой посмотрела на его лицо, такое дорогое и близкое.

— Я последняя, кто тебя любит, — хрипло произнесла пожилая женщина.

Она боролась с веществом, которое волнами слабости расходилось по ее венам.

— Если ты убьешь меня, Джерри, то потеряешь контакт… с людьми. И тебе незачем будет жить. Ты станешь опавшим листом.

Глава 20

Предательство

Аннабел быстро спустилась по пожарной лестнице. Из-за шума дождя ее осторожные шаги по железным ступеням не были слышны. Ричард увидел в темноте ее бледное лицо и услышал вздох, когда она оперлась на его плечо. Девушка благодарно спрыгнула в его объятия, и он не сразу опустил ее на землю.

— Что происходит? — прошептал он.

Она приложила палец к губам. Ричард взял ее сумку в левую руку, обнял Аннабел за плечи, и они тихо прошли позади дома под одним освещенным окном.

Через несколько минут молодой человек обнаружил, что обратный путь невозможен. Узкая аллея вела в арочный проход, за которым располагался музей. Ричард понял, что им следует пройти через помещение, где хранилась коллекция забавных вещей. Вероятно, где-то там имелась вторая дверь, которая позволила бы им выйти в сад к запертой калитке и другой дороге.

Дождь постепенно превратился в ливень. Аннабел он казался необычно шумным. Капли барабанили по крышам, вода бурлила в трубах и канавах. Они видели деревянный проход, который вел от кухонной двери к музею и во мраке выглядел белым. Когда они прошли арку и приблизились к стене, Ричард наклонился к уху девушки:

— Джерри там?

— Да. Когда мы вошли, он ждал нас в гостиной. Что ты знаешь о нем?

— Немного. Что случилось?

— Я не знаю. Он был в ярости, когда увидел меня. Я даже подумала, что он помышлял об убийстве.