Модель инженера Драницина
Шрифт:
Наконец работа была закончена.
Ягуар Сидорович послал в общество археологов записку с требованием немедленно созвать пленарное заседание, так как он намерен сообщить нечто совершенно исключительное.
Председатель общества письменно известил, что пленарное заседание может быть созвано только через две недели, по возвращении из краевого центра известного археолога Чубукеева, поехавшего жаловаться на незаконное действие местных властей.
Ягуар Сидорович криво усмехнулся, но делать было нечего. Приходилось
На другой день он открыл парикмахерскую. С утра еще у дверей толпилась очередь.
Пришли не только нуждающиеся в услугах парикмахера. Пришли люди без всяких признаков растительности. Все желали узнать новости. Стеклянная дверь парикмахерской то и дело открывалась, и тяжелая двадцатипятифунтовая гиря, висевшая на блоке, грузно ухала. Каждый клиент смотрел вопросительно.
Но Ягуар Сидорович был торжественен и молчалив. Держался он предупредительно, но с той великолепной холодностью, чуть-чуть переходящей в надменность, которая свойственна некоторым великим людям, сознающим дистанцию, отделяющую их от простых смертных.
На все расспросы он отвечал вежливым молчанием или предупредительным вопросом:
— Прикажете освежить?
— Бобрик или полька?
— С какой стороны носите пробор?
Клиенты уходили разочарованные.
По городу поползли самые противоречивые слухи.
Одни говорили, что парикмахер нашел египетскую мумию. Другие уверяли, что это ерунда, что найден клад, закопанный на Угорье доисторическим разбойником Иваном Петлей. Третьи сообщали черт его знает что такое.
Вечером, уже после закрытия парикмахерской Петя сидел в своей комнате и слушал трагедию Павла Трепещущего в пяти актах с прологом, носившую звучное заглавие «Кровь и перечница».
Чтение продолжалось уже второй час. Петю мутило. Ему надо было идти на собрание, но он не решался прервать поэта и слушал, делая восхищенное лицо.
В конце третьего акта, когда кровожадная Анна, мстя за убийство своего мужа (кровь) пригласила к себе в гости убийц и отравила их цианистым калием, поданным к обеду вместо перца (перечница), Петя не выдержал и, прервав поэта, сказал, что он очень взволнован и слушать не может. Что лучше чтение отложить на завтра. Павел Трепещущий смертельно обиделся, но согласился. Петя мигом выскользнул за дверь.
— Нюта, сколько времени?— спросил он босоногую девчонку.
— А часы-то не ходят, — ответила та, громыхая посудой. — Вы у хозяина спросите.
Петя прошел в парикмахерскую.
— Ягуар Сидорович, сколько времени?
— А вот взгляните, — отвечал Ягуар, натягивая полосатые брюки (он собирался с женой на прогулку).
Петя взял часы, висевшие на гвоздике. Было без двадцати пяти семь. Глаза его скользнули по крышке, и он замер. На внутренней стороне было выгравировано «Ванновский завод». Петя машинально щелкнул крышкой. На черной вороненой поверхности матово белели три буквы — СВД.
«СВД... Ванновский завод», — пробормотал Петя. Сомнений не было, это были часы инженера Драницина.
Находка путала. Изобретение. Нападение. Таинственное исчезновение инженера и вдруг эти часы, оказавшиеся у гороховского парикмахера Фечкина. Смутные подозрения овладели Петей.
Надо было начать розыски.
— Хорошие у вас часы, Ягуар Сидорович, — промолвил он, еле сдерживая волнение. — Где это вы такие достали?
— Часы? Да, часы хорошие. Я их у Федора Кузьмича выменял. Хорошие часы.
Петя еще что-то сказал и вышел из комнаты. По дороге на ’собрание он забежал на почту и узнал адрес Федора Кузьмича.
Утром в выходной день Петя пошел на квартиру к тете Паше.
— Можно?— постучал он.
— Войдите.
— Здесь живет Федор Кузьмич?
— Здесь. А вам что нужно, — суховато спросила тетя Паша, вытаскивая из печи горшок.
— Здесь, — нерешительно, словно сомневаясь в правильности своих слов, подтвердил мужчина, стоявший около небольшого зеркала и усердно мазавший макушку жидкостью из объемистого флакона.
— Мне бы с вами нужно поговорить, — промолвил Петя.
— Пожалуйста, — также нерешительно промямлил мужчина, робко поглядывая на жену.
— Говорите, — ответила тетя Паша.
Петя присел на табурет и, обращаясь к Федору Кузьмичу, спросил:
— Скажите, пожалуйста, я слышал, что вы нынче променяли парикмахеру Ягуару Сидоровичу часы. Так вот я и хотел...
Петя не кончил.
Федор Кузьмич смертельно побледнел. Флакон выскользнул из его рук и, жалобно прозвенев, разбился.
— Часы... — прошипела тетя Паша. — Часы меняете. А интересно бы знать, лысый вы идиот, откуда у вас эти часы? — И она угрожающе занесла ухват над головой мужа.
Петя не дождался окончания семейной сцены и выбежал на двор.
Узел затягивался.
Глава XII
ИСПЫТАНИЯ БОБРИКОВА-ДУЖЕЧКИНА
Утром чай.
Двадцать минут ходьбы до колонии.
Восемь часов суетливой, неспокойной возни с пестрой компанией бывших беспризорников и правонарушителей. Обед в столовке, опять двадцать минут ходьбы до дома, и долгие пустые вечера. Такова была новая жизнь Бобрикова-Дужечкина.
Когда прошел первый период волнений и хлопот и жизнь кое-как заскрипела по новой колее, обрастая вещами, людьми, привычками, Бобриков стал нервничать. Страх все чаще и чаще овладевал им. Ему каждый день казалось, что вот уж сегодня-то его обязательно разоблачат. Долгими вечерами он оцепенело сидел в кресле, прислушиваясь к каждому шороху, настороженно ловил скрип калитки, шаги под окном, стук извозчичьих дрожек.
— Это за мной, — шептал он, и холодный пот капельками выступал на висках.