Модель Нового американского университета
Шрифт:
Великая рецессия еще больше потрепала и без того неплотную «ткань» общества: произошла поляризация навыков и зарплат и «выхолащивание» среднего класса. «Поляризация занятости означает растущую концентрацию рабочих мест в наиболее высоко- и низкооплачиваемых сегментах рынка труда, тогда как промежуточные, средние рабочие места исчезают», – объясняют Нир Хаимович и Генри Сью. Но в то время как профессии, требующие средней квалификации, обычно носят рутинный характер, высокооплачиваемые профессии – нестандартны и требуют определенных когнитивных навыков, приобретаемых благодаря высокому уровню образования: «Это выхолащивание средних слоев связано с исчезновением рабочих мест, организованных вокруг “рутинных” задач – то есть тех видов деятельности, которые требуют выполнения стандартного набора процедур». Хаимович и Сью зафиксировали рост числа вакансий, связанных с нерутинными видами деятельности, как в умственном, так и в ручном труде, но спад – в рутинных видах деятельности [127] . Экономист Дэвид Аутор из Массачусетского технологического университета сходным образом показал, что с 2007 по 2009 г. занятость в сегменте с высокой оплатой и высокой квалификацией оставалась стабильной, в сегменте с низкой оплатой и низкой квалификацией даже наблюдался слабый рост. В сегменте же профессий со средним уровнем оплаты, требующих средней квалификации, как, например, в сфере продаж, канцелярии, производственной администрации наблюдалось сокращение числа рабочих мест на 7-17 % от общей занятости в данных секторах [128] . За последние десятилетия, пишет Джозеф Стиглиц, «средний класс Америки оказался выпотрошен, поскольку “обычные хорошие” рабочие места среднего класса, требующие “средних” навыков – как, например, в автосервисе, – словно бы исчезали, по сравнению с рабочими местами, требующими минимум навыков, и рабочими местами, требующими сложных навыков» [129] .
127
Jaimovich N., Siu Н.Е. The Trend Is the Cycle: Job Polarization and Jobless Recoveries: NBER Working Paper No. 18334. 2012. August. P. 2, 7–9. <http:// www.nber.org/papers/wl8334>.
128
Autor D.H. The Polarization of Job Opportunities in the U.S. Labor Market: Implications for Employment and Earnings. Washington, DC: Center for American Progress, 2010. P. 9. См. также: Autor D.H., Katz L.F., Kearney M.S. The Polarization of the Labor Market // American Economic Review. 2006. Vol.96. No. 2. P. 189–194.
129
Stiglitz J.E. Price of Inequality… P. 9.
130
DeNavas-Walt С., Proctor B.D., Smith J.C. U.S. Census Bureau, Current Population Reports, P60-243, Income, Poverty, and Health Insurance Coverage in the United States: 2011. Washington, DC: U.S. Government Printing Office, 2012; цит. no: Rampell C. Behind the Decline in Incomes // New York Times. 2012. September 12. <http://economix.blogs.nytimes.com/2012/09/12/ behind-the-decline-in-incomes/>.
Рис. 3. Поступившие в университеты выпускники школ, по доходам, 1987–2012 гг.
Источник: College Board, Education Pays, 2013. Fig. 2.1. Адаптировано с разрешения авторов.
Несмотря на расхожее мнение, что Америка – бесклассовое общество с неограниченными возможностями для готовых тяжело и упорно трудиться, поразительное неравенство жизненных шансов, коренящееся в неблагоприятных социоэкономических обстоятельствах – обусловленных доходами семьи и уровнем образования родителей, – становится все более труднопреодолимым барьером для межпоколенной экономической мобильности и доступа к высшему образованию [131] . Корреляция между социоэкономическим статусом и уровнем образования следует устойчивой модели, начиная с момента зачисления в колледж. Согласно информации Комиссии по приему в вузы, «в 2012 г. около 82 % выпускников школ из семей с доходом выше 90 500 долл, в год сразу же поступили в колледж; из квинтиля со средними доходами (34 060-55 253 долл, в год) и из семей с доходами ниже 18 300 долл, в год в колледжи поступили соответственно 65 и 52 % школьников» [132] . Анализ набора студентов из социально уязвимых семей выставляет дилемму в особенно мрачном свете. Согласно Боуэну и др., в 2006 г. доля студентов колледжей в первом поколении из семей нижнего доходного квартиля не превышала 3,1 % набора по стране [133] . Комиссией зафиксирована и корреляция межтиля, получают степень бакалавра к 24 годам и лишь один из трех – в семьях из второго квартиля сверху.
131
В первую очередь см. отчет Центра Пью по штатам: Pew Center for the States / Pursuing the American Dream: Economic Mobility across Generations. Washington, DC: Economic Mobility Project, Pew Charitable Trusts. 2012.
132
Baum S., Ma J., Payea K. Education Pays, 2013: The Benefits of Higher Education for Individuals and Society. N.Y.: College Board. 2013. 34. Приводимые числа относятся к зачислениям в вузы всех институциональных типов, включая муниципальные колледжи двухгодичного цикла.
133
Bowen Е.М., Kurzweil М.А., Tobin W.G. Equity and Excellence in American Higher Education. P. 98–99. Fig. 5.2.
Рис. 4. Средний балл за тест SAT и размер годового дохода домохозяйства, 2012 г. Источник: College Board,Total Group Profile Report, 2012.
В нижней половине доходного распределения степень бакалавра к 24 годам получает менее чем один из пяти человек в третьем квартиле сверху и менее чем один из десяти в беднейшем квартиле» [134] . Эксперт в области высшего образования Том Мортенсон приводит схожие цифры: в верхнем доходном квартиле степень бакалавра к 24 годам получают 79,1 % американцев, в нижнем квартиле – лишь 10,7 %. По его оценкам, в среднем 30,1 % американцев данной возрастной группы получают степень бакалавра (рис. 5, 6) [135] . В другом исследовании говорится, что лишь 9 % индивидов из нижнего квартиля оканчивают колледж или университет, тогда как в верхнем квартиле их доля составляет 54 % [136] .
134
Mettler S. College, the Great Unleveler // New York Times. 2014. March 1.
135
Mortenson T.G. Bachelor’s Degree Attainment by Age 24 by Family Income Quartiles, 1970–2010. Oskaloosa, IA: Pell Institute for the Study of Opportunity in Higher Education, 2010.
136
Bailey M.J., Dynarski S.M. Gains and Gaps: Changing Inequality in U.S. College Entry and Completion: NBER Working Paper No. 17633. 2011. P. 4–5. <http://www.nber.org/papers/wl7633>.
Рис. 5. Распределение индивидов, окончивших бакалавриат к 24 годам, по доходным квартилям, 1970–2011 гг.
Источник: Postsecondary Education Opportunity. Oskaloosa, IA, 2013.
Рис. 6. Доля окончивших бакалавриат к 24 годам относительно поступавших на первый курс, по доходным квартилям, 1970–2011 гг.
Источник: Postsecondary Education Opportunity. Oskaloosa, IA, 2013.
Хотя в основе «американской мечты» – по-прежнему возможности межпоколенной экономической мобильности, полюса социоэкономической лестницы все более затвердевают; экономисты называют это явление «липкостью/жесткостью на концах» доходного распределения. Данные проекта экономической мобильности благотворительного фонда Пью показывают, что 70 % американцев в нижнем квинтиле доходов остаются ниже медианы дохода, тогда как 63 % представителей верхнего квинтиля попадают выше медианы. Не менее удручает тот факт, что «лишь 4 % выходцев из нижнего квинтиля достигают вершины социоэкономической иерархии в зрелом возрасте» [137] . По оценке Джулии Айзекс, «шансы американцев достичь успеха в жизни отнюдь не равны – они сильно зависят от экономических возможностей родителей. Эти шансы неуклонно уменьшаются по мере снижения семейных доходов» [138] . Межпоколенная экономическая мобильность связана с уровнем образования, но возможности индивидов «существенно разнятся», что подтверждает недавний отчет Министерства финансов США (рис. 7а, б), и зависят от того, сумел ли индивид получить степень бакалавра:
137
Pursuing the American Dream. Economic Mobility Across Generations / The Pew Charitable Trusts. 2012. P. 2. <http://www.pewtrusts.org/en/research-and-analysis/reports/OOO 1/01/0 l/pursuing-the-american-dream>.
138
Isaacs J.B. Economic Mobility of Families across Generations // Getting Ahead or Losing Ground: Economic Mobility in America / ed. by J.B. Isaacs, I.V. Sawhill, R. Haskins. Washington, DC: Brookings Institution, 2012. P. 19. По их данным, среди выходцев из низшего доходного квинтиля 42 % так и остаются внизу, еще 42 % попадают лишь во второй или третий квинтили. «Лишь 17 % выходцев из низшего квинтиля удается перебраться в два верхних квинтиля». При этом среди детей, чьи родители достигли высшего квинтиля, 39 % остаются наверху, а 23 % сползают в более нижний квинтиль.
Дети, не имеющие диплома об окончании университета и рожденные в нижнем доходном квинтиле, с вероятностью 45 % останутся в этом квинтиле на всю жизнь и с вероятностью 70 % – окажутся в одном из двух низших квинтилей. А вот окончившие университет выходцы из нижнего квинтиля останутся в этом же квинтиле с вероятностью менее 20 % и имеют приблизительно равные шансы попасть в любой из квинтилей с более высоким уровнем дохода [139] .
Рис. 7. Межпоколенная мобильность индивидов (детей) в зависимости от наличия высшего образования, по разным доходным группам родителей
139
Economics of Higher Education / U.S. Departments of Treasury and Education. P. 15–16. Fig. 6.
Источник: Chances of Getting Ahead for Children with and without a College Degree, from Families of Varying Incomes; Education and Economic Mobility// Isaacs J., Sawhill I., Haskins R. Getting Ahead or Losing Ground: Economic Mobility in America. Washington, DC: Economic Mobility Project, an Initiative of the Pew Charitable Trusts, 2008.
Иными словами, «выпускников вузов отличает восходящая мобильность с нижних квинтилей, и они с меньшей вероятностью покидают верхние и средние квинтили» [140] . Сопоставления с другими развитыми странами оказываются не в пользу США: «Как это ни странно, – замечает Айзекс, – американские дети из семей с низким уровнем доходов, судя по всему, относительно менее мобильны, нежели их сверстники в пяти странах Северной Европы» [141] .
140
Urahn S.K. et al. Pursuing the American Dream: Economic Mobility across Generations. Washington, DC: Pew Charitable Trusts, 2012. P. 25.
141
Isaacs J.B. Economic Mobility of Families… P. 19.
Высшее образование, долгое время преподносившееся как эффективный меритократический механизм социальной и экономической мобильности, в последние десятилетия все чаще выступает фактором социальной стратификации. Энтони Карневале назвал его «набирающим силу механизмом передачи привилегий от поколения к поколению» [142] . Карневале и его коллега Джефф Строл развивают эту мысль: «В постиндустриальной экономике уровень образования, в особенности после окончания средней школы, заменил индустриальную концепцию класса как первичного критерия социальной стратификации» [143] . Дэвид Брукс отметил серьезные последствия этого тренда для этнических, расовых и классовых различий: «Когда-то социальная структура нашего общества определялась происхождением: протестанты оказывались в одном классе, иммигранты – в другом, афро-американцы – в третьем. Теперь мы живем в обществе, стратифицированном по уровню образования» [144] . Стэнфордский социолог Шон Риардон приводит данные о «разрыве в уровне максимальных возможных доходов» для разных социальных групп: различие перспектив между детьми из 90-го и 10-го процентилей сегодня «более чем вдвое больше, нежели различие между белыми и чернокожими детьми», тогда как «полвека назад различие между принадлежностью к расе белых или чернокожих оказывалось в 1,5–2 раза более существенным в сравнении с принадлежностью к изначальной доходной группе». Кроме того, этот «разрыв в жизненных шансах между детьми из семей с высокими и низкими доходами на 30–40 % больше среди детей 2001 г. рождения, чем среди рожденных двадцатью пятью годами ранее» [145] .
142
Карневале А.; цит. no: Edsall T.B. The Reproduction of Privilege // New York Times. 2012. March 12.
143
Carnevale A.P., Strohl J. How Increasing College Access Is Increasing Inequality… P.71.
144
Brooks D. The Education Gap // New York Times. 2005. September 25.
145
Ibid.; Reardon S.F. The Widening Academic Achievement Gap between the Rich and the Poor: New Evidence and Possible Explanations // Whither Opportunity? Rising Inequality, Schools, and Children’s Life Chances / ed. by G.J. Duncan, R.J. Murname. N.Y.: Russell Sage Foundation, 2011. P. 4–5.
Отталкиваясь от оценок Карневале и Риардона, Томас Эдсолл делает более общие выводы: «Высшее образование – больше не трамплин, способствующий социальной мобильности, как в первые десятилетия после Второй мировой войны; сегодня оно лишь закрепляет социальную стратификацию: среди американцев 25–29 лет, получивших степень бакалавра, подавляющее большинство родились в семьях с уровнем дохода выше среднего». Подтвердждая результаты исследований Боуэна и коллег, Эдсолл сообщает: «74 % студентов наиболее престижных университетов – таких, как Гарвард, Эмори, Стэнфорд и Нотр-Дам, – родились в семьях из верхнего доходного квартиля, и лишь 3 % студентов происходят из семей нижнего квартиля» [146] . Наблюдая тенденцию, характерную для ведущих государственных университетов страны, Дэвид Леонхардт сообщает, что среди первокурсников Мичиганского университета львиная доля происходит из семей с доходами свыше 200 тыс. долл, в год – эта группа более многочисленна, чем доля всех первокурсников из нижней половины доходного распределения [147] . Согласно недавней оценке, «в наиболее селективных 193 колледжах и университетах страны соотношение студентов из состоятельных семей (из наиболее обеспеченного социоэкономического квартиля) и студентов из экономически неблагополучных семей (из нижнего квартиля) составляет четырнадцать к одному» [148] .
146
Edsall Th. E. Reproduction of Privilege…//New York Times. 2012. March 12.
147
Leonhardt D. Top Colleges Largely for the Elite I I New York Times. 2011. May 24. Приведенные данные относятся к осени 2003 г.
148
Dreier R, Kahlenberg R.D. Making Top Colleges Less Aristocratic and More Meritocratic // New York Times. 2014. September 12.
Остается открытым вопрос, справляемся ли мы как общество с проблемами, порождаемыми стагнацией в росте личных доходов и растущим неравенством между богатыми и бедными. Подобное неравенство неизбежно, однако степень нынешней диспропорции не предвещает каких-либо продуктивных социальных или культурных последствий и грозит социальными потрясениями. Рост доходов сегодня становится исключительной прерогативой состоятельных, тогда как на безбедное существование справедливо рассчитывают представители «творческого класса», воспетого Ричардом Флорида: интеллигенция, включающая художников, музыкантов, писателей, дизайнеров, архитекторов, инженеров, ученых и других «работников умственного труда», для кого творческий процесс является важным источником доходов [149] . Однако для тех, кто не имеет доступа к высшему образованию в силу культурных, экономических либо социальных обстоятельств, надежды на рост и продвижение выглядят тщетными. И наблюдаемая тенденция к сокращению доли мужчин в возрастной когорте традиционного университетского отдыха может объясняться как раз вот этим отказом от надежд – что, в свою очередь, ведет к следующему витку социоэкономической стагнации. Демографические тренды свидетельствуют, что США превращаются в страну, разделенную на динамичный высший класс, статичный, осаждаемый проблемами средний класс и неблагополучное большинство – к нему принадлежат «работающие бедные» и все те, кто в силу своих социальных и экономических обстоятельств не способен реализовать «американскую мечту». Размышляя об американском исследовательском университете, мы представляем себе учебное заведение, обладающее определенным потенциалом для того, чтобы переломить тенденции социального неравенства и запустить в рост показатели социального благополучия.
149
Florida R. The Rise of the Creative Class: And How It Is Transforming Work, Leisure, Community, and Everyday Life. N.Y.: Basic Books, 2002 (рус. nep.: Флорида P. Креативный класс: люди, которые меняют будущее. М.: Классика-XXI, 2005).