Модель событий
Шрифт:
В приёмной было тепло и уютно. Пахло свежесваренным кофе и липовым цветом, хотя погода на улице, мягко говоря, не располагала к цветению лип, да и лип поблизости не было. Виталик и Шурик принюхались и направились к стоящим в углу вешалкам, чтобы поскорее снять с себя верхнюю одежду.
— Надо же, и ты сегодня рано подорвался! — улыбнулась Шурику Наташа.
— И я! — заявил о себе Виталик. — Я тоже, между прочим, подорвался сегодня рано.
— Тебя-то было слышно с середины лестницы. Причём не только то, что ты говоришь, но даже то, как ты размахиваешь руками.
Виталик с опаской поглядел на свои руки: вроде бы, трещотки к ним никто не привязывал, и колокольчики тоже — ну, ладно, слышно так слышно, ему нечего скрывать, он — человек честный.
— Ты тут, кстати, не видела подзарядку от моего мобильного? — спросил через некоторое время этот честный человек, на всякий случай засовывая руки в карманы. — Потерял на днях, а где — понятия не имею. Вчера все кабинеты обошёл — нашёл десять подзарядок для самых разных гаджетов, но моей там точно не было.
— А дома искать не пробовал? — поинтересовался Шурик.
— Дома! Скажешь тоже! Если я отправлюсь в поисковую экспедицию в недра своего шкафа, то вернусь лет через двести. Ну что, по кофе — и приступаем к делам ?
— Приступайте, — милостиво разрешила Наташа, — только сперва к шефу загляните. Он просил вас к нему обязательно зайти. Вместе или по отдельности, но вместе — даже лучше. Я ещё сказала ему, что такое счастье случается обычно не раньше обеда — чтобы вы оба были в доступе.
Дверь в кабинет Даниила Юрьевича, послушная волшебному слову (а Шурик вообще ни одну дверь без «пожалуйста» не открывает), распахнулась, будто только этого и ждала. А может, и ждала — наверняка шеф и её предупредил о том, кто ему сегодня особенно нужен.
— А я думал, ты в Киеве, экскурсии по городу водишь, — поприветствовал Виталика Даниил Юрьевич.
Откуда, ну вот откуда он узнаёт такие подробности?
— Как экскурсовод я не очень востребован, — заискивающе улыбнулся Техник, — так что я тут побуду, можно?
— Можно. Что у нас с погодой? — безо всякого перехода спросил шеф, ударяя пальцем о палец.
— С погодой пока плохо. Но мы решили поменяться, и тогда всё будет хорошо! — заявил Шурик.
— Поменяться чем? — с интересом оглядел его Даниил Юрьевич. — Головами? Одеждой? Вкладышами от жвачки? А с кем? Со мной? С антиподами? Или сразу с самою погодой?
— Друг с другом. Я возьму на себя Веронику, а он разберётся с Аликом Ореховым.
— Ага, щас, — с неожиданными дворовыми интонациями воскликнул Мёртвый Хозяин, — так я вам и разрешил. По-моему, всё происходит так, как оно и должно происходить: медленно и неправильно, как завещал великий классик. Значит, оба вы на верном пути. Пусть всё идёт, как идёт.
— А если оно не идёт? Если на месте топчется?
— Костя... Тьфу, Виталий, ты-то хоть не будь таким твердолобым, мне есть с кем вести терминологические споры, а ты всегда выступал в более лёгком жанре. Тебе кажется, что оно топчется. А оно — идёт. Просто у него такая походка — не быстрая и притоптывающая. Это ведь только ты несёшься вперёд, опережая собственные ноги. Если тебе кажется, что кто-то или что-то топчется на месте, попробуй хоть на минуту остановиться и подумать о чём-нибудь другом. Сам не заметишь, как тебя догонят. Так, Шурик, а ты почему решил бросить носителя? За тобой такого раньше не замечалось.
— Да просто этот Алик какой-то... нетипичный. В нём больше от живого человека, чем от носителя. Хочется с ним дружить на равных...
–– Ну-ну, продолжай. Чем же этот Алик такой человеческий?
— Он понимает меня, как никто другой. Он даже поверил, что мне интересен он сам, а не его звёздное прошлое. И то, что я должен ударить его в спину...
— А ты должен? Правда, должен?
— Мне придётся лишить его всех иллюзий. Потому что он так до сих пор и верит в то, что в один прекрасный день прилетит вдруг продюсер в золотом лимузине и подпишет мощнейший контракт. И он снова станет звездой. А этого не будет, да ему ведь совсем не этого хочется.
— Знаешь, если он, как ты говоришь, понимает тебя, как никто другой, — задумчиво произнёс шеф, — то поймёт и то, что это не предательский удар в спину, а дружеское похлопывание по плечу. А если не поймёт — то, значит, ты в нём ошибся, и дружбы между вами всё равно бы не вышло. Ну что, больше нет вопросов? Тогда оба свободны.
— У меня есть один вопрос, — тихо сказал Виталик, — раз уж я всё равно тут...
— А у меня нет вопросов. Пойду я тогда злодействовать, что ли, — отступил к двери деликатный Шурик и тихо, почти на цыпочках, вышел из кабинета шефа.
— Присаживайтесь, пациент. Доктор Пантелеймонов слушает, — сказал Даниил Юрьевич, когда дверь закрылась. — Только вынь, пожалуйста, руки из карманов, а то мне мерещится, что ты там фиги крутишь. Сам не понимаю, почему меня это так заботит, — ну фиги себе и фиги.
Виталик послушно присел на краешек стула рядом с рабочим столом шефа, положил руки на колени и быстро заговорил, стараясь поскорее, пока не пожалел и не передумал, высказать то, что его давно уже тревожило и не оставляло в покое:
— Доктор, я в растерянности. Иногда мне кажется — да, собственно, и не иногда, а всегда, когда я об этом думаю, — что все, кроме меня, были самой судьбой выбраны для того, чтобы оказаться в мунгах. У каждого — особая история. Каждый предчувствовал своё предназначение. Каждого судьба вела и готовила, обучала и наставляла. А я такой — хопа, здравствуйте, вам не нужен Техник? Я, правда, не знаю, что это такое, но всё равно — Техник не нужен? Как будто я примазался по ходу дела, вскочил в отправляющийся поезд и еду зайцем на случайно освободившемся месте.