Модель событий
Шрифт:
— Случайных свободных мест не бывает. Зато бывают неблагодарные мальчишки, и ты — один из них. Представь-ка на секундочку вот такую картину: судьба взяла тебя за ручку, купила тебе на вокзале билет, помогла донести чемоданы и усадила на твоё место в купе. Ах да, ещё платочком вслед помахала. Что бы ты тогда говорил? Что сам не пошевелил и пальцем ради того, чтобы достичь цели, что тебе просто повезло чуть больше, чем кому-то, может быть, куда более достойному? Так ведь?
— Да, но... Нет, я понимаю, прекрасно понимаю, что мне как раз очень повезло, что я оказался здесь, — покачал головой «неблагодарный мальчишка», — но это не мешает мне время от времени ощущать себя самозванцем.
— Для самозванца ты уж как-то слишком боек.
— Приходится. Надо же втираться ко всем в доверие.
— Н-да... Надо, конечно, было дать тебе шанс самому до этого додуматься, но вижу, ты всю отпущенную тебе природой умственную энергию тратишь на то, чтобы втираться в доверие. Этак ты никогда не поймёшь, что самозванцев у нас нет. Если ты попал сюда и прижился — значит самой судьбой был предназначен для этой работы. Самозванцев всегда быстро разоблачают. Особенно если они так неуклюже втираются в доверие.
— Тогда почему у меня опять ничего не получается? Вот вроде иду я к своей цели, двигаюсь вперёд, но как-то криво. То влево, то вправо, зигзагами. Как будто от врагов уворачиваюсь. Кажется, что я так вообще никогда ничего не достигну.
— Только так ты достигнешь всего, что необходимо. Ты видел когда-нибудь ручей с прямым руслом? Вряд ли. Он прокладывает себе путь, виляя и петляя. Повернул чуть влево, собрался с силами и продвинулся вперёд, свернул немного вправо, отдохнул — и снова вперёд. Только искусственно проложенные каналы могут похвастаться прямым руслом, да и те норовят тайком подгрызть берег там, намыть песка здесь. А искусственные каналы в твоей терминологии — это как раз самозванцы, к которым ты решительно не хочешь иметь никакого отношения.
— А... Ну да... А как насчёт канала Грибоедова? — ухмыльнулся Виталик. — Он ведь такой... не слишком прямой.
— Знай и люби родной город, — наставительно произнёс Даниил Юрьевич. — Начни хотя бы с изучения его истории — и тогда ты, как по волшебству, перестанешь плутать даже в незнакомых переулках. Канал Грибоедова, он же — Екатерининский, в молодости был известен всем как речка Кривуша, названная так — угадай почему!
— Наверное, потому, что она просто текла себе и текла и не думала о какой-то там цели. Я так не могу. Мне всегда надо видеть, куда я иду.
— Тогда просто почаще смотри себе под ноги, — изобразив на лице утомление пополам с негодованием, сказал шеф и потянулся к телефонной трубке: разговор был окончен.
Слегка оглушённый, Виталик поднялся с места, сделал шаг в сторону двери, ещё один и ещё. Потом посмотрел себе под ноги и замер от удивления. Интересно, что здесь делает злополучная подзарядка от его мобильного? Почему она валяется на полу в кабинете Даниила Юрьевича? Ну, что бы она тут ни делала, а теперь она снова в надёжных хозяйских руках.
За время своего безответного служения интересам Зелёных хвостов и лично Ингвара Эрикссона, Дмитрий Олегович постепенно свыкся с мыслью, что за всё в этой жизни (и после) надо платить. Поэтому ранний подъём под бодрые выкрики сумасшедшего жаворонка Соколова он воспринимал как плату за крышу над головой, вкусную дармовую кормёжку, одежду, пусть не слишком подходящую ему по стилю, но тёплую и удобную, и, конечно, за свободу. Свободу выходить на улицу, спускаться в метро, проезжать произвольное количество остановок, выходить на поверхность, садиться в троллейбус, выставлять защиту и обманывать бдительного контролёра, катаясь, как в детстве, зайцем, идти по улице, вдыхать морозный воздух, перебегать дорогу в неположенном месте.
Возле подъезда, в котором обретались шемоборыизгнанники, висела доска объявлений с пёстрыми обрывками разноцветных листовок, похожая на политическую карту мира.
Поверх карты было прилеплено написанное от руки объявление о продаже квартиры в этом доме. Вчера его здесь не было — видимо, Коля и Миша решили использовать все возможности. Что очень кстати. Возможность уже идёт к ним, поднимается по лестнице, нажимает на кнопку звонка.
— Кого вам?
— Того, кто повесил на улице объявление о продаже квартиры.
— А что такое? Имею право!
— Я покупатель.
— А... в этом смысле. Заходите. Рано-то так чего?
— Не хочу, чтобы кто-нибудь меня опередил.
— Да кому оно... А... ну смотрите, я вам мешать-то не буду.
Сказав это, Коля повернулся к покупателю спиной и шаркающей походкой побрёл по коридору в сторону кухни.
Дмитрий Олегович постоял некоторое время в коридоре, поглядел на расставленные по углам пыльные искусственные цветы в аляповатых пластмассовых вазах, подивился тому, что кто-то по доброй воле украшает своё жилище подобными артефактами, и двинулся вслед за хозяином.
Коля и Миша, не ожидавшие, что он присоединится к ним так скоро, только-только наполнили по первой утренней рюмке, успели чокнуться, выдохнуть, да так и застыли со своими стограммами в руках.
— Коллега, — первым обрёл дар речи Миша, — садитесь.
Коля только глазами хлопал: и как он сразу не признал в этом «покупателе» шемобора? Совсем, видно, чутьё потерял.
— Я сжульничал и выставил защиту, — любезно пояснил Дмитрий Олегович, — а то бы вы меня не впустили.
— Конечно, не впустил бы! — хрипло сказал Коля, залпом опустошая свою рюмку. Миша скептически поглядел на товарища, но тоже последовал его примеру. Неторопливо понюхал рукав своей засаленной клетчатой рубашки и, видимо, остался доволен запахом.
— Я к вам по делу, — улыбнулся Дмитрий Олегович, усаживаясь на ближайшую (вроде бы даже чистую) табуретку. — По личному делу.
— Слушай, тебе же не принципиально, когда нас мочить? — неожиданно задушевным тоном сказал Миша. — Часом раньше, часом позже. Давай мы примем обезболивающего, крепко так примем — и тебя, если хочешь, угостим. Да ты двигайся к столу, тут нормально. Не антисанитария. Тебя как зовут? Меня — Михаил, а это вот — Николай, мой друг. Хотя ты, наверное, знаешь.
— Дмитрий. Нет, я не буду.