Модификаты

Чередий Галина Валентиновна

— Ага, значит, разговор по душам избавит меня от твоего пристального внимания? — гнула я свое, игнорируя ощущение какого-то ограничения пространства, странного его смыкания в некий замкнутый контур, заключающий нас двоих.

— Снова неверно. С некоторых пор я стал думать, что ничто в принципе не избавит тебя от моего, как ты выразилась, пристального внимания. Сейчас или позже мы будем близки, уж смирись. И я никуда не тороплюсь, так что, будь выбор за мной, сегодня предпочел бы поговорить.

Вот теперь я почувствовала раздражение. Крайне иррациональное причем. Надо быть честной, меня всегда исподволь привлекало в мужчинах нечто… первобытно-собственническое, что ли. Даже стыдно

признаться, что в век полного и безоговорочного равенства полов, полной сексуальной свободы и бесконечного искоренения примитивных инстинктов я в глубине души лелеяла глупую фантазию о сценарии отношений из второсортных старинных романов, когда герой, лишь раз увидев героиню, понимал, что вот она, его единственная на все времена, и готов был преодолеть все что угодно на пути к их общему счастью, даже отторжение и непроходимое упрямство самой героини. И четкое понимание, насколько это утопично, а местами и вовсе смешно и тупо, никак не помогало. Логика — это одно, грезы на грани сна и бодрствования — совсем другое. Слова же Рожера… Они были как издевка над моей идиотской, старательно запинываемой в глубины разума фантазией. Как будто мне и мысленных насмешек над собой не было более чем достаточно. Или знания, что, с чисто научной и эволюционной точки зрения, моногамия, особенно для сильнейших самцов, просто неприемлема и является бездарным закапыванием в землю лучшего генетического материала. Но где наука с ее реалиями и где я с тайными мечтами об исключительном месте в жизни своего только предполагаемого избранника.

— Меняешь правила прямо на ходу? — сварливо проговорила, как ни старалась себя сдержать.

— Вовсе нет. Между нами, насколько я припоминаю, еще вообще нет никаких правил. Но мы всегда их можем обсудить.

— Ты мой капитан, я член твоей команды — это и есть основное правило, — я звучу как какая-то упрямая зануда, оттого что так старательно стараюсь сохранить невозмутимость.

— Которое теряет свою силу, как только мы оказываемся наедине за закрытыми дверями. Сейчас ты просто женщина, я просто мужчина, так что давай исходить из этого, София, — Рожер полностью подхватил и скопировал мой чрезмерно рассудительный тон, и я не могла понять: это насмешка такая, или мы действительно ведем диалог двух взрослых людей, откровенно обсуждающих несколько щекотливую тему. — Нет смысла отрицать взаимное влечение. Я желаю тебя, ты это знаешь. И ты меня хочешь, однако нагромождаешь сложности там, где все должно быть проще некуда. Но, возможно, все изменится, если ты поймешь, что я собираюсь узнать еще и тебя, а не только твое тело, а для этого явно недостаточно разделить постель разок-другой.

Я не ослышалась? Планы капитана относительно меня настолько поменялись, или я чего-то недопонимаю? Есть только один выход — спросить прямо.

— Это твой способ предложить мне отношения? — Дипломатия — не мое.

— Да. — И секундной заминки не было.

— Насколько… хм… они будут закрытыми? — пробормотала, борясь с прорывающимся нервным смехом.

Чего я ожидала? Того, что Рожер пустится в пространные объяснения? Как спросила — так и ответил.

— Имеешь в виду, станем ли мы делать их очевидными для остальной команды или открыты ли мы для других партнеров? — уточнил капитан.

— Оба вопроса.

— Моя заинтересованность тобой давно не секрет для окружающих, если ты об этом, — непринужденно пожал Тюссан плечами. — И я абсолютно против того, чтобы у тебя был еще кто-то.

— А у тебя?

— Пока ты со мной, еще партнеров заводить я не намерен.

— Черт, — покачала я головой, не сдержав все-таки нервного смеха.

— Что, София, недостаточно романтично? — Нет, Рожер, конечно, не читает мои мысли.

Просто хорошо знает женщин. — Мы это вполне можем исправить, о главном-то договорились.

— Дело не в романтике даже, — Это все… не знаю… как-то по-другому должно быть, — Мы понятия не имеем, подойдем ли друг другу.

— Знаешь, я считаю, что не подойти друг другу могут только люди, которые не прилагают для этого достаточно усилий и избегают откровенности. Степень моей целеустремленности в чем бы то ни было вполне очевидна. Твоему характеру также свойственны прямолинейность и упорство. Физическое влечение взаимно, с моей стороны, я бы даже сказал, почти чрезмерно. Не вижу причин, по которым у нас может не получиться.

Ну и что тут возразишь? А нужны ли вообще возражения? Спросить, почему именно я? Ну а почему нет-то? Только потому, что прежде у меня почему-то ни с кем не срасталось надолго и по-настоящему, а потом я нарвалась на одного мудака, стану лишать себя шанса если уж не на счастье, то на нормальные человеческие отношения? Не дура ли буду после этого? Абсолютно любые отношения либо сохраняются, либо распадаются, и ни от какого исхода никто не застрахован. Да, мне не подошел бы формат любовников без обязательств, но ведь Рожер сразу предлагает намного больше. Слишком быстро? Не смеши, София, это ты немного притормаживаешь. Рожер — взрослый мужчина, не импульсивный мальчишка, и у него было полгода на то, чтобы проанализировать свое ко мне отношение. Чересчур по-деловому? А что, у него есть возможность здесь красиво ухаживать, водя меня по модным клубам и ресторанам, и дарить цветы и подарки? Нет дрожи в коленях, и голова от чувств не кружится? Ну так в прежних моих романах и кружилось, и тряслось, но вот только хоть раз это закончилось чем-то, кроме разочарования? Может, я уже просто достигла того возраста, когда мужчину стоит выбирать осмысленно, а не под давлением сиюминутной романтической блажи?

— София, — окликнул меня капитан. — Я все еще здесь и жду ответа.

— Я согласна попробовать.

— Я ведь не новый наряд, чтобы примерять меня, — внезапно рыкнул он, сверкнув гневным золотом своих глаз, и тут же смягчился, но напряжение из позы никуда не ушло. — Я настолько сомнительная кандидатура в бой-френды, что ты не готова принять отношения со мной сразу? Или есть кто-то другой на примете?

— У тебя было время на принятие решения. У меня — нет, — насупившись, уставилась на него.

Не может же он и в самом деле настолько переживать из-за моих колебаний?

— Точно, — Рожер рассмеялся и покачал головой, теперь полностью расслабляясь и даже как будто немного смущаясь. — Прости, об этом я как-то не подумал. Знаешь что? С моей стороны вообще было совершенно неправильно вчера пользоваться ситуацией с Компенсатором, и, пусть даже и не всерьез, принуждать тебя делать какой-то выбор.

Тюссан немного хмурился, будто досадуя на себя за непонятливость и резкость, и смотрел на наши вытянутые ноги, почти соприкасающиеся в тесном пространстве моей каюты. Вечное выражение самоуверенности на пару секунд исчезло с его лица. Вот таким он мне внезапно показался намного ближе, настолько, что захотелось коснуться складки между его бровями.

— Ага, тем более мой выбор ни на что не влиял, — ответила я, уже улыбаясь.

— Не влиял, — с легкостью подхватил Рожер мою улыбку и засиял собственной. — Не сейчас, так позже, но я бы дожал тебя, София.

— Почему это ты так уверен? — Атмосфера между нами становилась все легче и непринужденнее.

— Потому что я лучшее, что здесь можно заполучить, а ты достаточно умна, чтобы выбирать только лучшее, — Тюссан соскользнул на пол и, подхватив мои ноги в коленях, раздвинул их, оказываясь прямо передо мной.