Модификаты
Шрифт:
— Как пошло и банально, — фыркнула, неожиданно представив какую цветовую какофонию выдал бы стол моего бывшего шефа, устрой мы на нем нечто подобное.
— Пусть так, — нисколько не обидевшись, пожал широкими плечами капитан. — Зато правда. Тебе ведь нравится, когда все абсолютно честно?
— Безусловно, — согласилась я, — но честность не даст тебе пропуск в мою постель.
— Хм… — немного озадаченно потер он переносицу. — А что даст? Готов обсудить условия.
— Боюсь, что ничто. Я считаю, что секс с тобой будет с моей стороны ошибкой, — призналась я. — А ошибок я стараюсь избегать.
— Это из-за этого мелкого ублюдка, твоего бывшего?
— Не-а. Это из-за тебя самого. Ты приходишь — нам хорошо, ты уходишь, чтобы двинуться дальше, в итоге — мне плохо. Зачем мне хотеть начинать что-то, от чего абсолютно точно будет плохо?
— Что же, логично, — криво усмехнулся Тюссан. — И весьма жаль, что ты не можешь подходить ко всему этому с большей легкостью.
Теперь я пожала плечами:
— Я такая, какая есть.
— Ну да. Резкая, эмоциональная и очень естественная. Потрясающее сочетание, София. Так что повторюсь — мне жаль. — На самом деле, на его лице совсем не отразилось и тени сожаления, когда он направился к двери. — Доброй ночи.
А о чем ему, и правда, сожалеть? Он сто процентов найдет кого-то "с большей легкостью" раньше, чем вернется на вечеринку. Да и черт с ним. Осложнение в виде капитана Тюссана мне точно не нужно.
Я попала во вторую десятку и вошла в отсек гибернации одной из первых, сумев удержать на лице улыбку. Бояться совершенно нечего. Капсулы с предыдущей партией уже отправленных в стазис членов команды как раз перемещались, занимая места своего расположения на следующие полгода у дальней, погруженной почти в полную темноту стены отсека. Очень скоро и я окажусь там. Нормально. Все идет абсолютно нормально.
— Все готовы? — с лучезарной улыбкой спросила Лорен Милфой, ассистент доктора. Обычный для Модификатов высокий рост, золотистая сияющая кожа, большие голубые глаза, грациозные движения, будто она все время танцует, а не просто занимается исполнением своих прямых служебных обязанностей.
— Тогда приступим, — дождавшись от всех нас положительного ответа, скомандовала она и сделала широкий жест, предлагая встать около наших капсул. — Давайте, ребята, вы нужны мне голенькими аки младенцы.
Подойдя к месту моего пребывания на ближайшее время, я провела пальцами по идеально гладкому обтекаемому боку и, последний раз глубоко вдохнув и выдохнув, нажала в центр эмблемы "Ковчега" на своей груди. Скаф-пленка тут же стала отделяться от моей кожи, съеживаясь и соскальзывая вниз, вызывая, как всегда, ощущение легкой щекотки. К обнаженному плечу прижался прохладный металл инъектора, и очередная доза препарата с едва заметным жжением проникла в мою кровь. На сегодня это уже третье введение, но теперь препарат был не общеуспокоительным, а непосредственно замедляющим все основные функции. Все этапы погружения в стазис мне были прекрасно известны, но, оказывается, проходить через это самой ощущается абсолютно по-другому, нежели проводить через то же самое других.
— Займите свои капсулы, господа, — последовала очередная команда. Я забралась в нутро умной техники, укладываясь спиной на пружинящую подогретую поверхность, и уставилась в потолок, прислушиваясь к своему дыханию и сердцебиению.
Ступней коснулось нечто влажное, и как я ни старалась сдержаться, все равно вздрогнула. Хотя это была лишь биопленка. Что же, София, вот и пришло время испытать на себе одно из своих творений. Хотя какие там, собственно, испытания, все давно уже опробовано до меня и стало обычным элементом процесса гибернации, но, к сожалению, для меня это не делало все проще.
— София, Ваше сердцебиение все еще гораздо выше нормы, — склонилась надо мной Лорен с озабоченным видом. — Может, нам стоит увеличить дозу "стопстресса"?
Прекрасно, не хватало еще устроить представление для окружающих, умудрившись схлопотать нечто вроде панической атаки. Вот ведь позорище. У меня же нет никаких выявленных фобий, в том числе и боязни замкнутых пространств. Так какого же черта.
— Не стоит, — ответила я девушке, хотя на самом деле не мне принимать такие решения, а непосредственно доку. Но все видят во мне специалиста, прекрасно разбирающегося в процессе. Ага, а ты, София, при этом собралась облажаться. Прекратить это. Немедленно.
Паршиво, что на злость и стыд наш организм реагирует почти так же, как на страх. Мягкие влажные касания наносимой широкими лентами пленки добрались уже почти до моей талии, а особых успехов в борьбе с собой я так и не достигла. А все потому, что не должно быть никакой борьбы, нужно расслабление, постепенное соскальзывание, а не преодоление. Я уже почти открыла рот, чтобы попросить дополнительную инъекцию, как услышала бархатистый голос капитана:
— Здесь все в порядке? — И в сознании вдруг словно что-то щелкнуло, переключая все внимание на факт присутствия тут Тюссана. С чего это он пришел сюда? Хотя это право и обязанность капитана — контролировать все и всюду. Да уж, может, он и не преувеличил, нарекая себя местным богом. Ага, вездесущим и всезнающим. Неожиданно от этой мысли мне стало смешно, и в голове, наконец, чуть поплыло.
— У Софии есть небольшие проблемы с расслаблением, — немного томно промурлыкала Лорен, а может, мне так просто казалось, учитывая, что мой разум начал отчаливать в объятия Морфея.
— София? — Лицо Тюссана появилось прямо передо мной. — С Вами все хорошо?
— Лучше не быва-а-а-а-ае-е-ет, — Это я так растягиваю слова?
Свет вокруг Рожера начал странным образом преломляться, и теперь я видела его окруженным коконом из радужного сияния. Какой же он все-таки красивый, просто до невозможности. Почему я отказалась поцеловать эти губы? Почему не позволила себе хоть разок исследовать все это великолепное тело, не испробовала на вкус его кожу, не узнала, как будет выглядеть его лицо в момент оргазма? Я все еще знала почему, вот только сейчас это было так несущественно.
— Точно? — Как же смешно он хмурится.
— Как жаль, что спать с тобой — паршивая идея, — Вот и зачем я это ляпнула? А-а-а-а-а, ладно, кому какое дело.
— У меня уйма времени, чтобы убедить тебя в обратном, София, — ухмыльнулся Тюссан.
— Не вы-ы-ыйдет, — А ничего так звучит мой голос. Почему я биолог, а не певица?
— У меня все и всегда выходит, София. По-другому не бывает. — Разве в этих словах нет чего-то зловещего? — Если не выходит играть по чужим правилам, я ввожу свои собственные.