Модная лавка
Шрифт:
Антроп. Да плохо, барин, – уж и я смекнул, что очень плохо.
Сумбуров. Бездельник! да скажешь ли ты! или я…
Антроп. Тотчас, сударь, тотчас; вить вот как заторопите, так пуще замешаюсь. Послушайте же. Сижу я здесь, у крыльца; вот подъехала карета и оттоль так тоненько спрашивает меня: «Антроп! Антроп! ты это?» – Я, знашь, и догадался, что кто-нибудь в карете есть. Что, мол, надо? – «Разве батюшка в лавке? с ним, что ли, ты?»
Сумбуров. Дочь моя!
Антроп.
Сумбуров. Ну! да жена с ней была?
Антроп. То-то и плохо, барин, что нет, а давишний-то офицер, что у нас в деревне с полком был. Он высунулся ко мне по пояс, и я очень узнал его к фонарю. «Поклонись-де, – сказал он, – своему барину и скажи, что он меня довел до этого». – Уж бог знает, до чего, боярин, – а там барышне-то говорит: «Уж теперь, душенька, заедем мы в другое место нанять для тебя горничную», – да и по лошадям. – Ну, вот, я и смекнул, боярин, что плохо… стало, барышня-то с ним уехала.
Сумбуров. О страм! о поношение! – Бездельник! да для чего ты не закричал в ту минуту?
Антроп. Власть ваша, сударь, да кто же нам запретит? Пойдем на улицу, да закричим караул: – вдвоем-то мы еще сильнее кричать станем!
Сумбуров. Карета моя тут?.. О негодная дочь!
Антроп. Как же, сударь, я уже догадался, что вы здесь не останетесь, и кучеру велел на козлы сесть.
Сумбуров. Брошусь домой, но успею ли отыскать их следов и узнать, куда за ними ехать. – Ступай на квартиру и вели скакать во весь опор.
Антроп. Ну как же, сударь, – я уж смекнул, что теперь шагом не езда!
Явление девятое
Маша, Лестов и потом Аннушка.
Лестов. Маша! Маша! одна ты тут?
Маша. Одна. – Старик щегольски попался и уехал домой отыскивать ваших следов! – Ба! да он, в хлопотах, забыл шляпу, трость и книжку! Да какая же полненькая! видно, что в степных деревнях откормлена. – Аннушка, выберите все из этого шкафа.
Лестов. Ха, ха, ха! я прекрасно сыграл свою роль; а Аннушка, как ангел! какой робкий, какой тихонький и тоненький голосок! – Бедняжка Антроп, услыша, что она его называет по имени и спрашивает про батюшку, не задумался принять ее за барышню. Мы с ним распрощалися чин чином, ударили по лошадям, да с другой улицы в ворота, – и сюда вошли задним крыльцом. Ну! довольна ли ты, сударыня, моим рапортом?
Маша. Нельзя быть довольнее! – Если бы вы знали, что теперь у меня в голове! Скажите, воротился ли Андрей?
Лестов. Давно. Сумбурова хотела приехать тотчас. Да что нам в этой старой колдунье, – я и, ведомо, давича вздор затеял!
Маша. О! если б вы знали, как этот вздор может для вас счастливо кончиться.
Лестов. Как!
Маша. Тотчас, тотчас, дайте обдумать. (Аннушке.) Эти картоны приберите в свой сундук. (Особо.) Точно! (Аннушке.) Платья можете оставить тут в комнате… постойте, постойте… (Особо.) Старик таков, как нам надобно. (Аннушке.) Эти вещи отнесите к мадам и велите подалее припрятать; – мы хоть и невинны, однако чем далее от прицепок, тем душа спокойнее. (Особо.) Ничего нет вероятнее, если бы только нам ее залучить!
Лестов. Я думаю, ты помешалась, Маша, и несешь горячку.
Маша. Да, да! Только эта горячка прибыльна мне, а не лекарям. – Теперь подите сюда и не входите до тех пор, пока не придет сюда мадам Каре; тогда обегайте кругом и войдите сюда с улицы.
Лестов. Если я что-нибудь понимаю…
Маша. Подите, подите отсель… чу, идут! Смотрите ж, – чур, держаться слова, если достанем невесту!
Лестов. Коли не веришь, вот тебе поцелуй задатку.
Маша. Тьфу, какой бешеный! С ним будь осторожна, как журавль, и тут тебя подстережет!
Явление десятое
Маша
(одна.) Ну, Маша, отпускная и 3000 рублей в приданое, – это прекрасно! Трудись, мой друг. Недостает только безделицы: мужа! – Ба! и подлинно безделица; не такой ныне век, чтоб с приданым жениха не сыскать!
Явление одиннадцатое
Маша, и Сумбурова, потом Сумбуров.
Сумбурова. Ну, моя голубушка, опять я помирилась с вами. Признаться, давишняя история…
Маша. Поверьте, сударыня, что я совсем в ней не виновата! Вы знаете, сколько у нас хлопот: то разверни, другое положи; мне и в голову не пришло посмотреть за этим повесою. Полно, мы ему начисто сказали, чтоб он в лавку к нам более жаловать не изволил. И подлинно! Бог знает, что про нас подумают, – а у нас, право, сударыня, настоящее монастырское благочиние.
Сумбурова. Однако, душа моя, поговорим о деле. – Запри-ка теперь лавку, чтоб кто из знакомых меня не увидел и до мужа бы не дошло.
Маша. Я заперла дверь; не бойтесь ничего.
Сумбурова. Нечего, я уже и карету с человеком сажен за двадцать отсель оставила; хоть правда, что на дворе и темно, да все-таки, оборони бог греха, мой-то старик узнает, – так с ним и не разделаешься. Ну, что ж, душа моя, вы присылали, что у вас есть такие товарцы.