Мое безрассудное сердце
Шрифт:
— Ничего, — ответила она. — Это не важно.
Но Декер знал, что это не так. Он чувствовал хорошее отношение к нему с тех пор, как поселился у нее в доме, однако Декер прекрасно понимал, что Джонна Ремингтон его не уважает. Поначалу все было иначе. Когда он приехал в Соединенные Штаты и пришел в «Морские перевозки Ремингтон» в поисках работы, она отнеслась к нему так же, как и ко всем остальным своим служащим. На самом деле, думал он, она его вообще не заметила.
Именно этого он и хотел. Никакого покровительства. Никаких пустых ожиданий. Он решил сам проложить себе дорогу. Так он и сказал напоследок своему брату, когда три года назад уезжал из Лондона.
Это была идея Колина, чтобы разыскать
Декер представился Джонне как Понт Эпин — так называла его Мари Тибодо, когда обучала французскому языку. Это был неудачный перевод его имени на французский; по-английски оно звучало как Понти Пайн.
И первые полгода он проработал в Америке под именем Понти Пайн. Но потом из переписки брата и его работодательницы случайно выяснилось, кто он такой. Джонна Ремингтон вызвала его в свой кабинет и прямо спросила, не собирается ли он одурачить ее.
Декер никогда не задумывался, что почувствует Джонна, узнав об обмане. А если бы и задумался, то пришел бы к выводу, что она вообще не обратит на это внимания. Он знал, какие отношения связывают Ремингтонов с его братом. Еще юнгой Колин спас тонувшую Джонну, и поэтому ему предоставили возможность сделать карьеру. Он знал, что Колин разбогател, работая у Ремингтонов. И его возвращение в Лондон, и женитьба на Мерседес Лейден, и даже удачный розыск Декера — все это связано с «Морскими перевозками Ремингтон».
Но Декер не мог предвидеть, что Джонну Ремингтон так разочарует то, что он действовал под именем старшего брата.
Она никогда не говорила об этом и, как подозревал Декер, никогда и не скажет. Черт возьми, говорил он себе, она, может быть, даже не сознает этого.
Поэтому время от времени он поддразнивал ее только для того, чтобы заставить выдать свои чувства. Однако это ему не удавалось, по крайней мере до сих пор. И сейчас, глядя на ее спокойное и серьезное лицо, на отрешенные фиалковые глаза, Декер — в который раз! — подивился, какой она замкнутый человек. Больше чем замкнутый. Одинокий. Совершенно одинокий.
— Мне кажется, это важно, — сказал он, продолжая их разговор. Слишком долго за столом царило молчание. — Что вы имели в виду, говоря, что бизнес является нравственной категорией?
Джонна поставила стакан с водой на стол, так и не сделав глотка.
— Вы действительно хотите услышать ответ, капитан Торн? Обещаю, что он будет откровенным.
— Согласен, мисс Ремингтон.
Однако она не решалась заговорить. Ведь они не в ее кабинете на пристани. Здесь Декер Торн не был ее служащим. Он спас ей жизнь, а затем пришел к ней на помощь и получил сильный удар, от которого потерял сознание. Выздоравливал он медленно, у него началась лихорадка, и еще два дня после того, как к ней вернулись силы, он находился между жизнью и смертью. Конечно, она в долгу перед ним, но разве это что-нибудь меняет?
Героический поступок, совершенный на пристани, мало изменил ее мнение о Декере. По всей вероятности, этот поступок был вынужденный. Насколько ей известно, Джек Куинси столкнул Декера в воду. Что же тому оставалось делать, как не попытаться спасти ее?
Отчасти Джонна понимала, что несправедлива к молодому человеку, но сейчас ей не хотелось считаться с этим. Гораздо проще объяснить его действия исходя из своего мнения о нем, чем изменить это мнение.
— Хорошо, капитан Торн, — сказала Джонна. — Я сомневаюсь, что вы имеете какое-либо представление о нравственной стороне труда. До появления в моей компании вы никогда в жизни не работали, насколько мне известно. Я знаю, что вы сидели в тюрьме
Джонна замолчала, раздумывая, стоит ли продолжать. За исключением едва заметной усмешки, кривившей уголки губ, лицо Декера было спокойным. Он явно насмехался над ней. Джонне хотелось стереть с его лица эту усмешку.
— Я предпочитаю знать людей, которые работают у меня, и я полагаю, что знаю вас не больше и не меньше, чем других своих служащих. И то, что я знаю, не вызывает у меня особого доверия. Я не думаю, что нужно пересчитывать столовое серебро и льняные простыни, пока вы находитесь в моем доме. Разум мне подсказывает, что хотя вы и дразните нас время от времени своим преступным прошлым, та пора для вас миновала. Но при этом я не верю, что вы стали другим человеком. Возможно, вы ничего уже не берете у других, но ведь вы ничего и не даете! Ваше поведение на самом деле так же беззаботно, как и ваша улыбка. Честно говоря, — продолжала Джонна, — меня эта улыбка раздражает, и вы это знаете. Я уверена, что вы поэтому так и улыбаетесь. Я только сожалею, что не могу не обращать на это внимания. Это лишило бы вас удовольствия.
Возбуждение Джонны прошло. Более того, она была опустошена. Декер внимательно смотрел на нее, старательно сохраняя на лице безучастное выражение. Она не могла себе представить, о чем он думает, и вопреки здравому смыслу ей захотелось увидеть его беспечную улыбку. Она отодвинула тарелку и встала.
— Вы извините меня, капитан Торн. Я…
— Сядьте!
Услышав приказной тон, она вздернула подбородок.
— Простите? — Это было самое глупое, что она могла сказать. Ее реакция дала ему ясно понять, что он услышан. Джонна не стала ждать, чтобы он указал ей на это. Она села.
— Вот и хорошо, — проговорил он. — А теперь я хочу кое-что сказать вам. — Откинувшись на спинку стула, Декер небрежно закинул ногу на ногу. — Я согласился выслушать вас, мисс Ремингтон. Я не собираюсь докучать вам и приводить доводы в свою защиту. Поэтому вы собрались убежать? Вы, наверное, подумали, что я намерен спорить с вами?
Он угадал, но Джонне не хотелось признать его правоту.
— Сегодня я устала от споров.
— Однажды Джек Куинси сказал, что мне скорее удастся повернуть вспять встречный ветер, чем заставить вас изменить свое мнение. Я всегда считал его советы разумными. Это, конечно, касается и вашего мнения обо мне. — Декер указал на отодвинутую тарелку. — А теперь съешьте что-нибудь и расскажите мне, кто этот храбрец, осмелившийся выступить против львицы. Джонна чувствовала на себе его взгляд и испытывала незнакомое ей чувство покоя. Он сидел напротив нее без смущения и гнева от ее слов. «Какая уверенность в себе!» — грустно подумала Джонна, понимая, что завидует Декеру. Она перевела взгляд с его безмятежных глаз на свою тарелку. Взяв вилку, она начала есть и с удивлением обнаружила, что голодна.
— Джек действительно так сказал обо мне? — спросила Джонна, когда съела почти все, что лежало на тарелке.
— Вы мне верите?
— Да, — без колебания ответила она. — Да, верю.
— Таковы были слова Джека, насколько я запомнил их, — подтвердил Декер.
— Докучать вам и приводить доводы в свою защиту бесполезно, не так ли?
Уголок его рта искривила усмешка:
— Нисколько.
Вошла Тесс, чтобы убрать посуду и подать кофе с вишневым пирогом. Тарелки дребезжали у нее в руках. Она чувствовала, что ее появление, ранее желанное, как перерыв в разговоре, сейчас было неуместно. За столом воцарилось выжидающее молчание, и Тесс торопливо присела и выбежала из столовой так быстро, как только смогла.