Мое безрассудное сердце
Шрифт:
— Грант, — приветливо проговорила она, протягивая ему руки. — Какой сюрприз!..
Шеридан, не обращая на нее внимания, пронзительным, резким взглядом поверх ее головы смотрел на Декера. Ответный взгляд Декера был безмятежным, без всякого вызова. Шеридан первый отвел глаза и сжал руки Джонны.
— Я возвращался с собрания в Фэнейл-Холле, — сказал он, — и решил зайти, чтобы извиниться за сегодняшнее.
Если бы Грант не держал ее руки, Джонна прикоснулась бы к своим губам. Не за поцелуй ли просит он прощения? Вряд ли их спор заслуживает извинений. Просто у них разные точки
— Прошу вас, Грант, садитесь. — Она посмотрела через плечо на Декера. — А еще лучше, давайте перейдем в гостиную. Там будет удобнее.
Но Декер отказался:
— Я иду спать. Надеюсь, завтра утром доктор Харди отпустит меня.
Грант вопросительно взглянул на Джонну.
— Капитану Торну не терпится вернуться к своим обязанностям, — объяснила девушка. — Если врач позволит, он уедет завтра утром.
— Приятная новость!
Декер встал и почти неслышными шагами подошел к двери. По дороге он встретился взглядом с Шериданом.
— Я знал, что вы будете рады этому, — бросил он. И вышел, оставив Джонну и Шеридана наедине.
Было поздно, когда Декер выглянул из своей комнаты. В доме стояла тишина. Слуги, жившие в особняке, спали в своих помещениях, а Джонна давно вернулась к себе в западное крыло. Декер тихо прошел по коридору и спустился вниз по черной лестнице. Неслышно проскользнув через кухню, он заглянул в кладовую, затем проследовал дальше, в самую глубину дома. Наконец он нашел прачечную.
Ему так и не вернули одежду. Две последние недели он провел в постели, и одежда была ему не нужна. На тот случай, когда ему требовалось встать, у Декера была ночная рубашка и халат покойного Джона Ремингтона. Он спрашивал о своих вещах у миссис Девис, но она уклонялась от прямого ответа. Тогда Декер понял: Джонна опасалась, что, получив свои вещи, он уедет. Из-за этого он и послал мистера Дэниелса в гавань. Если прислуга не смеет ослушаться приказания Джонны и не возвращает ему вещи из прачечной, он решил раздобыть одежду, хранившуюся на «Охотнице».
Свои вещи он нашел именно там, где они, со слов Тесс, и лежали. Одежда была сложена аккуратной стопкой. Быстро перебрав ее, он обнаружил свою кожаную куртку. Все следы пребывания в соленой воде были удалены, а висевшая на ниточке пуговица крепко пришита. Декер все это заметил, но его интересовало другое.
Он пробирался через весь спящий дом с целью достать из куртки одну вещицу. Потрогав потайной карман, Декер убедился, что талисман на месте. Впервые за все эти дни, когда талисман был для него недосягаем, Декер почувствовал облегчение. Не суеверие привело его сюда. Здесь находилось его наследство.
Просунув два пальца в кармашек, Декер нащупал серьгу и вытащил ее. Золотая подвеска сверкнула, освещенная пламенем свечи. Жемчужина словно засветилась. Декер положил серьгу на ладонь и принялся ее рассматривать. После купания в бостонской гавани и чистки куртки серьга выглядела ничуть не хуже. Конечно, ему повезло, что она уцелела. Она могла утонуть в морской воде или просто исчезнуть. Ее мог обнаружить любой человек, приводивший в порядок куртку. Возможно, ее и видели, но никто не взял себе.
Было
Декер сжал руку в кулак. Прихватив свечку и остальную одежду, он поднялся по лестнице, ведущей в кухню, и на пороге остановился. За столом с кружкой теплого молока сидела в полном одиночестве Джонна. Когда она подняла глаза и увидела Декера, на лице не появилось удивления.
— Мне не спится, — сказала она.
Декер не мог этим же объяснить свое появление на кухне. Он даже и не пытался уснуть. Он специально ждал, пока все обитатели дома улягутся. Очевидно, у него неверное мнение о Джонне.
— Я хотел забрать свои вещи.
Джонна не стала комментировать его слова, хотя время для этого он выбрал довольно странное.
— Вы уезжаете? — спросила она спокойно.
— То есть сейчас? — Декер отрицательно покачал головой. — Нет, я уеду утром.
Она вдруг стала сосредоточенно рассматривать кружку с молоком. Ресницы у нее были густые и такие же темные, как волосы. От пара, поднимавшегося над кружкой, лицо порозовело. В простой ночной рубашке и в своем любимом пеньюаре она казалась совсем юной. Волосы она заплела в нетугую косу и перекинула на грудь, ничем не завязав кончика, и коса немного расплелась. Декеру страшно захотелось заглянуть под стол и посмотреть, не сидит ли она босиком.
В этот момент она вовсе не походила на женщину, которая управляет судоходной империей.
Капля горячего воска упала Декеру на руку. Оттолкнувшись от косяка, он положил одежду на стол, поставил свечу перед Джонной и счистил с руки воск.
— Вы не обожглись? — Она опустила кружку и, не спрашивая разрешения, взяла его за руку. Он по-прежнему сжимал в кулаке серьгу. — Дайте-ка я взгляну.
— Ничего страшного.
— У вас будет волдырь. Нужно смочить холодной водой.
Декер отнял руку. Пальцы Джонны, скользнувшие по его коже, были очень нежными.
— Ничего страшного, — повторил он. Она пожала плечами.
— Хотите молока? Я могу подогреть.
— Я не люблю теплое молоко.
Джонна посмотрела на свою кружку, и на лице ее появилась слабая, кривая улыбка.
— Я тоже.
— Тогда почему…
— Привычка, я полагаю. Кроме того, оно успокаивает.
И она тут же опустила глаза, словно смутившись своего признания. Декер не знал, что на это сказать. Интересно, что она сделает, если он положит руку на ее голову, запрокинет лицо и поцелует в дрожащие губы? Остановит, если он положит руку ей на грудь?
— Я обычно подогревала молоко отцу, когда ему не спалось, — проговорила она минуту спустя. — Мы часто сидели с ним здесь, на кухне, и разговаривали — иногда несколько минут, а иногда до самого рассвета.
— Вы скучаете по отцу?
— Почти все время, — сказала Джонна. Она, казалось, была не против его общества. Декер выдвинул стул и уселся сбоку от Джонны.
— А по матери вы скучаете?
— Нет, — ответила девушка. — Но отец тосковал. Теперь я это поняла. Я мало жила с мамой, поэтому годы, прожитые вместе с отцом, для меня особенно дороги. — Она опять взглянула на Декера, словно оценивая его реакцию на свои следующие слова: